Июльский полдень в Хэттлстоуне выдался поистине жарким. Вентилятор гуляет по кругу, а центральный зал магазинчика "Лунные лисицы" наполняется тёплыми волнами из открытой двери. Золотистые колокольчики "музыки ветра" хрустально звенят, смешиваясь со слабым шелестом листвы. Из потенциальных покупателей здесь сейчас только миссис Стаут – она зашла в магазинчик выпить "лунной водички" и немного передохнуть. Бедняжка уснула на пуфике, прислонившись к витрине, не выпуская из рук журнала "Волшебство наяву". Забавно, что этот антикварный пуф из дома Салазара до сих пор многих усыпляет.
"То, чего вы все так долго ждали! – вывожу я на розовом листе вереницей пузатых свинок. – Знаменитая гаражная распродажа у Хелен Степфорд! Рецепт любовного зелья первым пяти покупателям и бесплатный мастер-класс по отливке "денежной" свечи!"
Хелен Степфорд – это моя мама, "Лунные лисицы" – название нашего ведьмовского ковена1. Ну и магазинчика, соответственно, тоже.
Я чиркаю на листе, размышляя, чем бы усилить "замануху", поднимаю глаза и вижу в дверном проёме изящного мужчину в белой расстёгнутой рубашке с коротким рукавом и жемчужно-серых мягких брюках. Его длинные пальцы унизаны вызывающе крупными кольцами, а в синих глазах прыгают бесовские искры.
Он смотрит на меня в упор и решительно переступает порог. Косится вправо-влево, как будто пересекает проезжую часть, фыркает и неожиданно громко чихает: "О, дьявольская пыль!". Миссис Стаут чуть вздрагивает во сне. Чих сотрясает витрины повторно: "О, проклятье!". Я в панике начинаю шарить под прилавком и водружаю на стойку пластиковую табличку: "Перерыв 15 минут". Хочу напомнить джентльмену о том, что аптека через дорогу, но он меня опережает.
– А вы не очень-то обходительны, дамочка. Ну и лавчонка, сплошное сено! – Он приближается к прилавку, шумно принюхиваясь, смахивает объявление на пол, и нахально смотрит глаза-в-глаза. – Мне нужен пучок вашего сена и любая свеча. Ну, вернее, не любая, а потолще и подешевле. И желательно, чтобы всё это не воняло.
Телефон на стойке тихо дребезжит, но покупатель перехватывает и крепко держит мою руку, пока звонки не прекращаются.
– Обратите внимание – у нас грандиозная скидка на мётлы, сэр. – Я машу свободной рукой в сторону десяти самых крупных "экземпляров". – Вчера их было больше. Разлетаются как ведьмы в Вальпургиеву ночь!
(И – да – конечно, я хочу их сплавить. Позавчера целая туча мётел со склада неожиданно взлетела в воздух и обрушилась на мою голову).
– Оставь их себе, Рыжая.
Я подныриваю под прилавок и вытаскиваю табличку взамен "павшей": "Перерыв 20 минут".
Он приглаживает мягкие каштановые локоны, зловеще улыбается и тянет объявление к себе, а я – к себе.
– Я зажгу самую толстую и самую дешёвую свечу, – гнусавит он, сдерживаясь, чтобы не чихнуть, – от неё зажгу пучок травы, как это делает моя жёнушка, и если всё сработает, она приползёт ко мне на коленях, моля о прощении, уже в эту субботу!
Я делаю скорбную мину.
– Так вы женаты, сэр? В таком случае, от меня вы не получите ни крошки. И вообще у нас инвентаризация! Сейчас моя мама избавится от бигуди, и мы приступим.
Синеглазый прикусывает губу, оборачивается к спящей миссис Стаут и неожиданно цапает со стойки бумажный пакет с эмблемой хэттлстоунских "Лунных лисиц" и девизом "Всё вечно под луной!
– В чём дело, вас тошнит? – я стараюсь улыбаться ехидно. – Острая потребность в свежем воздухе? Пройдите на улицу, а я запру за вами дверь.
