…Но нет, это сказки:
Ведь так часто людская молва
Переходит за грани истины;
И сказания, испещренные вымыслами,
Вводят в обман.
Пиндар, первая олимпийская песня Гиерону Сиракузскому, 5–6 века до н. э. (перевод М. Гаспарова)
Над Палленой бесновался огонь.
В селениях на западном и восточном берегах уже не осталось ничего живого, но город Олинф еще держался, хотя его ворота трещали от ударов тарана, а все предместья превратились в гигантские костры.
Толчки еще страшнее ударов тарана сотрясали засыпанную пеплом землю у городских ворот, но варвары в накинутых на чубастые головы лисьих шкурах не замечали ни огня, ни дыма, ни трещин, пересекающих землю у них под ногами. Геты славились звериной отвагой даже среди других фракийских племен, а эти воины обезумели так, что дрались друг с другом за право подставить плечо под грубо обтесанный ствол тарана.
– Боги-и-и!!! За что вы караете нас?!!
Многоголосый вопль висел над всей Палленой вместе с воем псов, запахом крови и горящей плоти.
Уже почти никто не оборонял городские стены; мужчины, женщины, дети Олинфа столпились у алтарей, пронзительным криком стараясь привлечь к себе внимание богов.
Но боги молчали, зато жутко выли олинфские псы.
Новый чудовищный удар потряс землю изнутри, широкая трещина разломила стену надвое, похоронив под осыпавшимися камнями полдюжины варваров. Торжествующий рев заглушил крики боли, и по осыпающимся камням, по изувеченным трупам товарищей, по корчащимся под ногами раненым фракийцы лавиной хлынули в пролом.
Земля продолжала расступаться, трещина бежала через город, оставляя за собой хаос рухнувших домов, пока не разорвала пополам ступени храма на агоре.
– Смилуйтесь, боги-и-и!!!
Взывавший к богам человек покатился по ступеням и исчез в разверзшейся пасти земли.
Боги молчали.
Псы продолжали выть.
Собаки Олинфа чуяли кровь, колышащуюся под тонкой коркой земли, чуяли смерть, нетерпеливо рвущуюся наружу, – и выли, как осатаневшие от голода зимние волки.
Но геты уже рассыпались по улицам города, и вскоре визг и вой собак слился с визгом и воем погибающих людей. Варвары резали всех – и людей, и животных – и человеческая кровь стекала в трещины вперемешку со звериной, а всеобщая гибель внизу жадно глотала ее, все сильнее сотрясая потолок своей темницы.
Еще один удар полностью обрушил северную стену Олинфа, следующий толчок был так силен, что поднял в заливе волну высотой в четверть плетра…
– Услышьте нас, боги-и!!!
Люди припадали к алтарям, в свой предсмертный миг тщетно моля богов о помощи, о милосердии, о спасении…
Боги молчали. Если бы им было к кому взывать о помощи, их громовые крики заглушили бы сейчас жалкие крики людей.
* * *
По траве скользили легкие тени – теплый ветер гнал облака на запад, к Океану. Над землей висел медвяный аромат, и когда он шел по тропинке между холмов, возле его плеч лениво жужжали пчелы.
Иногда между деревьями он видел дома – не обнесенные частоколом, без рвущихся навстречу чужаку злобно лающих сторожевых псов, и встречные люди при виде него не хватались за оружие, а приветствовали незнакомца улыбкой, поднятой ладонью или словами:
– Будь счастлив!
Да разве можно не быть счастливым в этом благословенном богами месте, в блаженной долине Элизиум, пристанище праведных душ?
Здесь обрели покой и счастье его жена и дети, здесь жила в счастливом браке его мать, здесь нашел свое счастье Абдер – прежняя его саднящая вина и боль…
Но в этой долине не было места ни боли, ни вине, ни страданиям, ни болезням, ни голоду, ни страху.
Он шел по цветущей земле под безоблачным светлым небом, и на душе у него было так же безоблачно и светло.
Когда-то он надеялся, что и сам закончит свой путь в этой долине на берегу великой реки Океан, чтобы каждое утро просыпаться в не защищенном запорами доме под звонкое пение птиц и веселые голоса жены и детей… Однако боги и судьба решили иначе – что ж, мало кому из смертных выпадал такой великолепный жребий, какой достался на долю ему! За жизнь, полную скитаний, битв и невзгод он был вознагражден тем, к чему всегда стремилась его душа – покоем и миром. И теперь, когда он убедился, что его близкие тоже живут в покое и мире, он мог вернуться в медные чертоги Олимпа и задернуть за собой сияющий занавес облаков…
