Максим
– Моя голова… – протягиваю я, и, щурясь от света, с трудом открываю глаза.
На тумбочке стоит бокал жены с недопитым вином, мой стакан, тарелка с горстью винограда и почти пустая бутылка виски.
Отметили день рождения жены, называется. Ни черта не помню. Ни как разошлись гости, ни как мы с Аней легли спать.
Повернул голову к ней. Из-под одеяла торчат только темные волосы, сама сладко посапывает. Укуталась вся. Замерзла, что ли?
Сев на кровати, подтягиваю к себе плед, накрываю ее им и почти безжизненно падаю обратно на подушку.
Вчера жене стукнуло тридцать. Еле-еле уговорил ее отметить эту дату. Она у меня девочка домашняя, не любит все эти тусовки и армию гостей, но в итоге осталась всем довольна. Весь вечер счастливо улыбалась, купалась в комплиментах и принимала подарки от друзей.
– Макс, спасибо, что устроил мне этот праздник, – поцеловала она меня, когда мы танцевали. – Иногда и правда полезно отдать ребенка бабушке, хоть на один вечерочек забыть что мы родители, и отвести душу.
Вот и я о том. А не то погрязла в готовке, уборке и подгузниках. Ходит по дому в вытянутых спортивках и с несменным пучком волос на макушке. Уже забыла что такое косметика и красивая одежда.
А еще эта ее подработка отнимает кучу времени: пока Данька днем спит, Аня в частном порядке обучает детей английскому. В общем, у нее совсем нет времени на себя.
И да, мне лучше не напоминать ей, что она себя запустила. Спасибо. Хватило прошлого раза.
– Ань, ну ты бы хоть в парикмахерскую сходила, что ли. Сил нет смотреть на это гнездо на голове, – как-то упрекнул ее я.
– А у меня есть время на парикмахерскую? – прикрикнула жена и, уткнув руки в бока, возмущенно округлила большие карие глаза. – Я с утра до ночи кручусь как белка в колесе! То у плиты, то у гладильной доски, то у детской кроватки, то на улице с коляской. А еще я работаю, Максим, если ты не заметил!
Вот так-то…
Сама захотела ребенка, так что не нужно теперь жаловаться, как зашивается.
Поворачиваюсь к ней и провожу рукой по мягким волосам.
«Англичанка ты моя», – улыбаясь, вспоминаю, как охренительно выглядела она вчера.
Темно-синее платье с глубоким вырезом, волосы распущены, макияж как у голливудской звезды. Не мог оторвать взгляда от жены. Вот бы всегда так наряжалась, а не только по праздникам.
Я уже забыл, насколько сексуальной она была раньше. Пышную грудь и тонкую талию теперь прячет под вытянутыми футболками и махровым халатом. И на улицу выходит не пойми в чем. Как подросток, ей богу: спортивный костюм, кроссовки, рюкзак на плечах, набитый бутылочками, сосками и салфетками. Ей так удобно, видите ли.
«А до появления Даньки какой была», – вздыхаю я, вспомнив, как она щеголяла в обтягивающих юбочках и на высоких каблучках. И по дому ходила в шелковом халатике, под которым всегда скрывалось красивое белье. Не то, что сейчас: хлопковые трусы, бабушкина сорочка с выцветшими цветами.
М-да…
Ну, ничего, скоро Данька пойдет в сад, Аня вернется на работу в школу, и тогда, надеюсь, возьмет себя в руки. У женщин же вроде всегда так после декретного?
На тумбочке коротко провибрировал мобильник, я беру его и, от души зевая, читаю СМС.
От… жены…
«Любимый, ты проснулся? Во сколько за нами заедешь?»
И внутри все замирает.
Я медленно поворачиваю голову, задерживаю дыхание, беру двумя пальцами край одеяла, тяну его вниз и… в следующую секунду становлюсь белее простыни.
Чувствую, как где-то в солнечном сплетении завязывается тугой узел, в горле разом пересыхает, а сердце колотится так, что едва не выбивает ребра.
«Сука-а-а…» – выдыхаю я и в шоке хватаюсь за голову. Взгляд впивается в татуировку на левой лопатке в виде лапы с когтями. Потом – в красные кружевные стринги, лежащие на кресле, потом – в лифчик, висящий на ручке тренажера.
