Совместное тепло двух заходящих на покой звезд-солнц ласково грело старые кости, и старейшина повернул к ним морщинистую морду с вертлявым и любопытным с молодости трехпазуховым носом. Старое веко чуть прикрыло большой выпуклый глаз, внутри мелькнула веселая искорка. Здесь, наверху горной цепи, с высокого обрывистого склона был виден медленно двигавшийся над колыхающимся полем кустов каменный город. Тяжелые, массивные многоэтажки из зеленоватого камня, частью просто висящие в воздухе, окружали небольшую площадь, полную празднично одетого народа. Было понятно, что там царит веселье, чвабуры пели, танцевали, слушали сказителей и напевников, в стороне – со скалы было далеко видно сквозь прозрачный розовый воздух – готовилось угощение на установленных спирально огромных помостах. На маленьких площадках и кривых улочках, среди каменных жилищ по всему овальному городу происходило похожее.
Звезда-солнце коснулось горизонта там, где он был чист от темнеющих скал, и старейшине показалось, что он услышал крики восторга. Вверх полетели фейерверки-шутихи, взрываясь, поверху озаряли город и подступающую к нему ультрамариновую стену дождя. Старейшина не чувствовал ветра, но знал, что добрый и могучий союзник обведет тучу стороной и городу даже не придется отплывать от свежих живых потоков.
Внезапно старику послышался смех. Он недоуменно посмотрел на далекий город, перевел взгляд на другой, чуть видимый на горизонте, но что-то сообразив, вскочил. Смех звучал с другой стороны скальной площадки, куда старейшина еще не заглядывал. Подходя к краю пропасти, ему пришлось восторженно передохнуть и утереть выступивший пот. Чуть внизу, идя издалека, из долины, в серо-розовом воздухе рядом со скалой изгибалась вьющаяся река. Другая, поменьше, то ли исток, то ли приток большой, вилась спиралью вокруг и уходила вниз в камни скал. Течение было быстрым, на нереальных изгибах брызги веером разлетались в пространстве и падали вниз на покрытые мхом скалы.
Там, на небольшой площадке, веселилась группа младеней. Чвабуры разбегались и ныряли в висящую реку, проплывали ее толщу и выныривали с другой стороны. Потом, барахтаясь в воздухе, попадали в реку поменьше и сильными гребками всплывали вдоль изгибов к площадке. Там, встреченные смехом, снова разбегались, и веселье продолжалось. Совсем маленькие, подражая старшим, барахтались чуть в стороне, где река почти касалась покрытой мягким мхом площадки.
Старик долго смотрел на резвящихся младеней. Когда второе солнце коснулось горизонта и наступили сумерки, закрыл глаза и, откинувшись на спину, лег в траву. Через мгновение мир вокруг изменился – старейшина сидел на берегу вязкого, зеленовато-желтого ручья, вокруг была темнота, время сумерек заканчивалось. А вокруг бушевал ветер, гнул редкие чахлые кустарники, мял вязкий и тягучий ручей, и рвал, и уносил прочь траву с небольших островков зелени. Серый песок с покрывавших все пространство до горизонта проплешин летал в воздухе, бросаясь с порывами ветра во все стороны.
Старейшина накинул капюшон и прижал к себе маленького зверька с хитрой мордочкой и рядом умных чернявых глазенок на макушке, благодаря того за прекрасные образы. Нотик понимающе потряс ушками, спрыгнул на береговую гальку и скрылся в колыхающихся под ветром кустах. Старейшина, вздохнув, поднялся – нужно было идти к стойбищу, скоро ураган, нужно проверить, сыты ли кечиги и нашли ли себе надежное убежище. Этот ураган будет долгим.
Теплый ветер, гонявший туда-сюда по долине поднимающееся от болотных островков слои розового тяжелого и мокрого тумана рвал их, чуть поднявшиеся вверх, сминал и развеивал в зеленоватом воздухе, но тут же снова собирал в странные образования, похожие на резко застывшие, замерзшие испарения над свежим стогом сена в холодное утро после небывало теплой ночи. Утра, впрочем, здесь не бывало никогда, как, собственно, и ночи, и плотные стаи маленьких пичужек привычно вились в лучах трех далеких солнц-звезд, неуловимыми движениями уходя от тоже неуловимых движений, бросаемых на них ветром розово-ледяных туманных образований. Маленькая стая пичужек, чуть не столкнувшись с другой, побольше, замерла и тут же начала рассыпаться, окутанная туманом. За несколько мгновений от стаи не осталось ничего, кроме спасшихся нескольких особей, сразу присоединившихся к другой стае, а к упавшим тушкам уже двигался болотный островок, чуть подхлюпывая трясиной, медленно, но неотвратимо захватывая буро-красные проплешины в невысокой желтой и жухлой траве. Туда же, судя по испарениям, начали двигаться и другие островки, а странный ветер, прекратив порывы, начал дуть в одну сторону – как раз на спрятавшихся в невысокой зернистой траве охотников.
