Осень, золотой листопад, тоскливый
клич журавлей, покидающих отчий край. А бабье лето, прошло одарив
перед первыми заморозками материнской лаской.
Тихо шумит рогоз, часть его
коричневых уже початков созрела и полетела пухом, застилая воду и
уплывая по течению вниз. Ива, вцепившись в берег своими змеистыми
корнями, «плачет», касаясь ветвями бегущих вод, об ушедшем
лете.
Над рекой стелился утренний туман, а
сидевшему на берегу мужчине в этом молочно—сером воздухе грезились
скалистые берега родного фиорда. Мешал воспоминаниям только запах
тины. Так пахнет и здешняя рыба, что вылавливают в реке рыбаки.
Берег этот он выбрал для уединения,
потому что тот на удивление был каменистым. Кто раскидал у реки
огромные валуны? Наверное разгневанные боги устроили здесь
небывалую битву ,которую воспели потом скальды, а по- здешнему
бояны.
Мужчина встал на ноги, и сразу стало
видно, как он высок, крепок и красив. Его нельзя было назвать
богатырем, но под темным сукном свитки, и выбеленным льном рубахи,
перекатывались бугры мышц, широкие ладони, привыкли держать меч, а
не соху.
Многие, приняли бы его за кузнеца,
но пояс с широким ремнем, на котором висели в ножнах метательные
ножи, крепкие сапоги и особенное твердое выражение серых, похожих
на льдинки глаз, выдавали в нем воина. И не простого дружинника, а
приближенного к князю, о чем говорил серебряный обруч с витым
узором на шее. Длинные пепельного цвета волосы заплетены в две
косы, перевитые кожаными ремешками. Как и борода, более темная,
почти каштановая. Так заплетали бороду только викинги, или как их
называли в этих землях — варяги.
Мужчина хотел потянуться, размять
онемевшие чресла, но тут же присел и спрятался в камыши. По
тропинке, едва заметной, среди кустов, кто—то шел.
«Не воин»,— решил мужчина,
вслушиваясь в легкие, почти неслышные шаги.
Но все равно остался лежать в
засаде. Как это у руссов:« Береженного бог бережет».А у них
викингов – «Часто кто-то хоть и мал, но силен».
Из тумана на небольшую полянку,
вышел подросток: худенький, в лаптях, в соломенной шапке,
закрывающей лицо. Одет чисто и не бедно. В вышивке ворота и в
разноцветном пояске — яркие бусины. Отрок дошел до воды, и,
наклонившись, стал что-то из нее доставать.
Видно улов попался славный,
мальчишка кряхтел, тянул невод или вершу.
Воин дождался, когда пришедший
вытащит корзину, и, поднявшись во весь рост, встал за спиной
отрока.
— Это моя добыча, — строго и громко
произнес мужчина.
Подросток от неожиданности уронил
вершу, и самая удачливая рыба заскользила по земле к спасительной
реке.
—Чего глядишь, лови! — Воин взял
корзину за ручки и оттащил подальше от берега.
— Неправда твоя, дядя, это мое
место. — Отрок уже готовился заплакать. Глаза у него огромные,
синие, с длинными ресницами, брови ровные и выгоревшие на
солнце.
«Красивая бы девица выросла», —
подумал воин,надо спросить есть ли у него старшая сестра?
Так они стояли, рассматривая друг
друга.
— Ладно, не плачь, я пошутил, давай
костер зажигай, у меня тут и котел есть, и соль, и нож. Я рыбу
почищу
Мальчишка снова захлопал ресницами:
« Я не умею».
—Чему тебя батька учит? — искренне
удивился Воин.
— Он купец, — неуверенно пробормотал
отрок.
— Ладно, смотри и учись.
Валежник припасен давно, впрочем, на
нем мужчина и сидел, пока не пришел юный рыбак.
Огниво воин всегда держал под рукой,
поэтому скоро они сидели друг против друга, а между ними весело
горел огонь. В медном котле, очень дорогом — это не глиняная
плошка, булькало ароматное варево. Пшено и рыба. Мальчишка
разбирался в местных травах, а может и в чужих огородах, поэтому
сбегал и принес пучок укропа, да еще какой—то травы, и воин
одобрительно кивнул новому знакомому.
