В. Р. Осадчей.
Тысяча восемьсот шестидесятый год в Сэнгамоне, воистину, стал годом бедствий. Январская засуха на юге выжгла урожай фруктов, бататов, пшеницы и хлопка, а спустя полтора месяца тайфун довершил дело, смыв посевы и рощи на севере. Россия, традиционно хорошо относившаяся к далекому тихоокеанскому королевству, буквально спасла Сэнгамон от голода, поставив в конце весны большую партию пшеницы и ржи. Но за зерно пришлось заплатить золотом. Кроме того, личный посланник императора Александра Второго, граф Владимир Истомин, весьма настойчиво и непрозрачно намекнул сэнгамонскому королю Джонатану Пятому, что его страна в счет долга готова приобрести линейный корабль и два фрегата для восполнения потерь Тихоокеанской эскадры в Крымской войне. Положение складывалось совершенно безвыходное, и корабли пришлось отдать, так как парламент решительно проголосовал за урезание военного бюджета. Денег в казне оставалось и без того негусто, в то время как флот был, по мнению сенаторов, непомерно раздут. Король подписывал рескрипт о передаче линкора "Монструм Магнум" и фрегатов "Веста" и "Геката" с тяжелым сердцем: вместе с ними за границу уходили новейшие и секретнейшие нарезные шестидюймовки профессора Ласкондера – орудия, бравшие навылет самый толстый дубовый борт неприятельского корабля. По сведеньям с Артиллерийского полигона, снаряд из такой чудо-пушки пробивал даже доселе неуязвимую французскую броню фирмы Крезо. Одно радовало: в России не было возможности производить снаряды для ласкондеровских пушек, и после расходования боекомплекта союзники вновь будут вынуждены обратиться на сэнгамонские оружейные заводы…
Но самый страшный удар по Сэнгамонскому королевству нанес бомбист – одиночка Рон Меркер, умудрившийся в обнимку со своим смертоносным шаром очень точно броситься под локомобиль короля во время празднования тезоименитства королевы Альмы пятого июня. От самого бомбиста, а также и от короля с королевой остались лишь кровавые лохмотья, а их единственная дочь, наследница престола кронпринцесса Виктория Доннинг отделалась легкими ранениями. Страна оказалась фактически в ситуации безвластия, ибо никаких законов на случай полной гибели или выбытия из строя августейшей семьи просто не существовало.
Вообще-то, народ любил Доннингов, правивших Сэнгамоном с самого момента образования государства, еще с начала семнадцатого века. Основатель гостеприимной страны, король Джонатан Первый, приходился кузеном первооткрывательнице островов Вите Крусэйдер. Не злоупотребляя властью и не самодурствуя, Доннинги за одно короткое столетие вывели свою страну в ряд богатейших мировых держав. Но молодой философ – вольтерьянец Меркер путем логических умопостроений пришел к выводу о том, что конституционная монархия является для его страны страшным злом. Единственным способом покончить с самовластием, с его точки зрения, являлось убийство короля, после чего мужская линия Доннингов пресекалась. Фанатик претворил план в жизнь просто и эффективно: избалованные народной любовью за двести с лишним лет, монархи Сэнгамона не особенно беспокоились о своей безопасности. В результате конный гвардеец не успел перехватить метнувшегося из ликующей праздничной толпы неприметного человека в сером сюртуке и цилиндре, упавшего прямо под колесо локомобиля. Хруст костей философа-бомбиста потонул в грохоте взрыва…
Даже сейчас, месяц спустя, принцесса содрогалась от воспоминаний именно об этом хрусте. Ее отец, представительный сорокапятилетний красавец в парадном мундире, и мать, тоненькая и изысканно – элегантная в своем парадно-выходном фиолетовом платье и широкополой шляпке, сидели на переднем диване локомобиля. Королева встретилась взглядом со своей дочерью, счастливо улыбнулась, слушая восторженные крики горожан… Вдруг экипаж покачнулся, переезжая тело самоубийцы. А затем грянул гром… Принцесса пришла в себя, лежа на брусчатке мостовой футах в десяти от догорающих останков королевского локомобиля. Ее окружали гвардейцы-ликторы…
