Центральная идея книги состоит в демонстрации того, что властные отношения, лежащие в основе общественных институтов, формируются в сознании людей преимущественно в ходе процессов коммуникации. Влияние на умы, формирование сознания – более глубокая и устойчивая форма доминирования, нежели власть над телом посредством устрашения или насилия. Коммуникативные практики включают межличностную коммуникацию и опосредованную коммуникацию. На социетальном уровне именно опосредованная коммуникация создает символическую среду, в которой люди воспринимают, обрабатывают и посылают сигналы, формирующие смыслы их жизни. Динамика и эффекты опосредованной коммуникации определяются культурой, социальной организацией и технологиями конкретных коммуникационных систем. С наступлением эпохи цифровых коммуникаций трансформация коммуникации и последовавшие за этим изменения в организации и культуре глубоко повлияли на способ функционирования властных отношений.
Трансформация коммуникации в цифровую эпоху
Важнейшая трансформация в коммуникационной сфере за последние годы – это сдвиг от массовой коммуникации к массовой самокоммуникации, понимаемой как процесс интерактивной коммуникации, потенциально доступной для массовой аудитории, но в рамках которой производство сообщений осуществляется пользователем самостоятельно, как и обратный возврат сообщений, а восприятие и реструктурирование контента, полученного из электронных коммуникационных сетей, – произвольно. С организационной точки зрения рост однонаправленной массовой коммуникации, наиболее типичным представителем которой являются традиционные телевизионные сети, обусловлен возникновением крупнейших медийных бизнес-конгломератов. В отличие от нее массовая самокоммуникация, ставшая возможной благодаря Интернету и мобильным сетям коммуникации, изначально возникла на основе децентрализованных коммуникационных сетей. Однако по мере того как Интернет расширял свою «территорию», чтобы в итоге стать основным коммуникационным медиумом цифровой эпохи, крупные корпорации осваивали и подчиняли себе интернет-бизнес, а глобальные телекоммуникацонные компании создавали мобильные платформы коммуникации. Как показано в этой книге, ключевая организационная форма коммуникации в цифровую эпоху представлена глобальными мультимедийными бизнес-сетями, где в рамках одного и того же конгломерата сочетаются различные формы коммуникации, а конкуренция в бизнес-среде, все более превращающейся в олигополию, возрастает. Кроме того, горизонтальные сети коммуникации и традиционные формы однонаправленной массовой коммуникации (телевидение, радио, печатная пресса) все более совмещаются друг с другом, образуя гибридную коммуникационную систему, использующую гибкие цифровые технологии для того, чтобы перейти от унифицированного шаблона «гипертекста» к диверсифицированному, индивидуализированному «моему тексту» (мой гипертекст, мой прайм-тайм, произвольно отобранное мною сочетание образов и слов). Таким образом, даже если вселенная Интернета и находится под влиянием крупных бизнес-конгломератов и до известной степени регулируется правительствами, она фактически остается совершенно особым типом коммуникации, для которого характерна значительная автономия коммуницирующих субъектов в отношении владельцев и регуляторов коммуникационной инфраструктуры. Это возможно потому, что цифровые сетевые технологии позволяют индивидам и организациям генерировать собственные сообщения и контент и распространять их в киберпространстве, в значительной степени избегая контроля корпораций и бюрократических структур. Не без трудностей и не без цензуры, но при значительно большей степени свободы по сравнению с той, когда сообщения подвергаются контролю издателями-коммерсантами и правительственными цензорами. Конечно, интернет-корпорации занимаются коммерческой продажей коммуникации без ограничений, и они часто присоединяются к защитникам свободы в Интернете в их борьбе с усилиями правительств наложить ограничения на интернет-сети. Они также отражают атаки на сетевую нейтральность, периодически осуществляемые агентами – посредниками компаний-операторов [связи]. Все дело в том, что, чем активнее интернет-трафик, тем выше прибыли интернет-провайдеров, кровно заинтересованных в наращивании пользования Интернетом, стараясь при этом выбирать способы максимизировать свою прибыль. Кроме того, поскольку барьеры входа в интернет-индустрии значительно ниже, чем в индустрии традиционных коммуникаций, небольшая группа технически грамотных молодых людей, у которых есть пара хороших идей и весьма небольшой капитал, могут создавать компании, которые бросают вызов ограничениям, накладываемым на свободную коммуникацию бизнесом олигополий. Это вновь и вновь доказывает экспансия и трансформации интернет-компаний, прежде всего расцвет социальных сетей, созданных Friendster, Facebook, YouTube, Twitter и множеством других, которые начиная с 2002 г. преобразовали социально-организационный ландшафт горизонтальных сетей коммуникации во всем мире. В 2013 г. число интернет-пользователей достигло 2,8 млрд, а число абонентов беспроводных коммуникационных устройств – 6,4 млрд; горизонтальные цифровые коммуникационные сети превратились в становой хребет наших жизней, воплотившись в новой социальной структуре, которую я несколько лет тому назад определил как сетевое общество. Конечно, корпорации постоянно стремятся превратить пространства свободы в сады, обнесенные высокой стеной, и брать плату за вход. А правительства с большим недоверием относятся к свободной коммуникации в Интернете, потому что их авторитет на протяжении всей истории человечества всегда основывался на контроле над информацией и коммуникацией.
