Я в ожидании живу,
как в зимнем доме.
Заиндевелый лес со всех сторон, и кроме
одной лыжни, столь дерзкой, как надежда,
нет у меня других дорог, как прежде.
И знаю я, куда моя лыжня стремится,
и завтра утром полечу по ней, как птица.
Но нет надежды на земле огромной, кроме
лыжни, что вижу из окна я в зимнем доме.
Автор.
Анжела приехала на кафедру поздно. Собрание уже закончилось. Она прошла через огромную лабораторию с гудящим трансформатором и внушительными макетами. За стендами маячили головы студентов: заканчивалась последняя пара.
Поворот, три полукруглых ступеньки вверх; дверь открыта. В маленьком классе было тихо. Навстречу вошедшей Анжеле поднял голову незнакомый студент. Нет, на студента он непохож. Смуглое лицо, черные кудри. Кремовый костюм с иголочки, галстук. Он встал и вышел ей навстречу, вопросительно улыбаясь:
– Добрый вечер. Позвольте представиться: Родригес. Марсиаль Родригес. Стажер.
– Анжела. Младший научный сотрудник.
Она подала ему еще холодную после весеннего дождя ладонь. Он слегка пожал ее маленькие пальцы; поцеловал их, наклонив голову. Кудри рассыпались.
Подняв голову и не отпуская руки, он посмотрел в ее прозрачно-зеленые глаза долгим бархатно-черным взглядом
Звонок прозвенел с оглушительностью корабельной сирены.
***
Работа в секторе профессора Нежебовского была интересной и перспективной. Анжела засиживалась на кафедре допоздна, поглощая горы полученной по заказам литературы и просматривая протоколы экспериментов. Предмет ее исследований был классическим, но в процессе работы ей удалось найти оригинальный подход к проблеме. Готовилась к публикации основательная статья.
Весна долго оставалась хмурой и серо-дождливой. В аспирантском общежитии было зябко и оттого – неуютно. Анжела, приходя в свою комнату, зажигала ночник и тенью скользила по маленькому пространству. Ее «сокамерница», как она сама себя называла, белокурая болтушка Лиля, была ярко выраженным «жаворонком».
Родригеса Анжела видела еще несколько раз на кафедре. Замечая ее, он грациозно застывал, значительно глядя темными, искристыми в глубине, глазами. Его стажировка проходила в группе с малопонятным названием, больше похожим на условное обозначение стратегически важной единицы.
***
В начале яркого южного лета на кафедре, по традиции, отмечали дату ее образования. На праздник собрались многочисленные сотрудники всех секторов и «Центра», как называли резиденцию главы всего этого хорошо налаженного механизма.
Анжела чувствовала себя немного «мелкой» среди известных всей стране, а многих – и за рубежом – физиков. Но авторитетом подавлять здесь никто не собирался. Очень скоро установилась дружеская атмосфера. Анжелу приняли в круг общения. Она перестала ощущать себя нескладным подростком, была естественна и весела.
Наискосок напротив нее за столом сидел Родригес. Время от времени он принимал участие в общей беседе, ненавязчиво и к месту высказывая интересные замечания и обращаясь, главным образом, к Анжеле. Она согласно кивала в ответ. Потом он прямо к ней обратился с каким-то вопросом. Анжела не сразу расслышала за шумом застолья. Оба рассмеялись.
«Музыку!» – потребовали физики. Лаборант Володя, заведовавший акустическим обеспечением праздников, побежал к загроможденному аппаратурой углу. Раздался традиционный, любимый всеми присутствующими, вальс-бостон. Родригеса за столом уже не было.
– Разрешите, – он подал Анжеле руку, помогая выйти из-за стола.
Они плавно кружились среди немногих пар. Постепенно они остались вдвоем. Широкая юбка Анжелы летала веером, изящные «лодочки» ритмично скользили по паркету. Родригес уверенно вел ее в танце. Черные душистые кудри касались лица Анжелы. С последним аккордом Родригес остановился, словно поставил точку, и удержал Анжелу. Он шепнул ей в висок: «Не уходите». Губы скользнули по виску, теплое дыхание коснулось волос.
