Горящий, горящий молодой человек
сидит в кресле на чёрной обивке,
переплетает пальцы и просит ночлег,
я соглашаюсь. И словно ресница,
попавшая в глаз незаконно, преступно,
сидит, ухмыляясь, горящий человек,
цветёт, ухмыляясь почти что бесшумно,
цветёт, распадаясь на языки,
на языки пламени, собираясь в костёр,
освещая собой комнатушки простор,
но не освещая меня. Молодой человек,
что ж вы хотите, стервец, от меня?
От меня ж вы хотите чего? Он сидит
и глядит. Он глядит и горит.
Как на букашку на меня он глядит,
чернокудрый горящий бандит.
Руки все в пепле, ухмылка чиста.
Глядят насмешливо его глаза.
Изящнорукий, не кричит он в огне,
становясь от него всё грязней и грязней.
Прекрасные руки. И складки на брюках
могут поведать о жизни и смерти,
о смерти и жизни. Но я близорукий,
не вижу, что кажут они о бессмертьи.
Горящий, горящий молодой человек!
Да что ж вы хотите, в конце-то концов?
Вы самый престранный на свете субъект,
вы знаете это, молодой человек?
Сидит он и тлеет. Сидит, пепелится.
Сидит этот волк, и он же лисица.
Глядит, оттого и неловко, и больно.
Молодой человек, хватит с вами! Довольно!
Он лишь рассмеялся, лицо запрокинув,
в пепле летящем насмешливо сгинув.
Что быть может невиннее пепла отжившего,
столь тяжёлой усмешкою всё изложившего?
Молодой человек ничего не боится.
Я пепел раскину на белые лица.
Вам стоит себе у него поучиться,
Молодой человек не решит ошибиться.
Молодой человек! Ну а как же проститься?
Из пепла решительно стоит взраститься.
