– Попробуй расслабиться и представить себя в любом месте, где есть люди: в кафе, дома, на работе, с друзьями в караоке. В общем, где хочешь, рядом с другими людьми. Просто представь себе эту ситуацию во всех подробностях.
Губы растянулись в неловкой улыбке, а в голове появилось маленькое кафе. Из какого-то фильма. Узкое, стойка, баристы на входе, вдоль стены столики с диванчиками, наподобие американских забегаловок, только темного коричневого цвета. Стены цвета охры с какими-то смутными картинками. Я стою в очереди за кофе и тортиком, точнее, так: я стою за тортиком и кофе, в маленькой очереди, передо мной еще один человек.
– Представила?
– Да.
– Сможешь описать?
– Да. Это кафе. Маленькое. Я в очереди. Жду, чтобы заказать кофе.
– Ок. Отлично. Побудь там.
Я вертела головой во все стороны, разглядывая зыбкие стены выдуманного кафе, и улыбалась. Такая чушь, конечно, эта терапия. Так, смешно и нелепо всю эту дурь, на серьезных щах представлять. Господи, вот бы Фитч посмеялся, будь он рядом. Наверняка покривлялся бы, изображая меня на этой дурацкой, кривой кушетке. Хотя она на самом деле не кривая, просто изогнутая.
Зачесался нос. Потерла его и ухо. Хотела посмотреть на психолога, но решила все же разглядеть бариста в моей голове, сначала его темный силуэт сливался с барной стойкой, но как только я обратила на него внимание, на нем появилась белая рубашка, безрукавка и галстук-бабочка. Смешной. Идиот.
– Хорошо. – Психолог медленно выдохнула, как бы невзначай напоминая мне про свободное дыхание без сцепленных челюстей, как я обычно дышу в похожие моменты. – Теперь представь, что почему-то, неважно почему, твое тело начинает увеличиваться в размерах. Увеличиваются бедра и живот, ноги и руки, пальцы становятся толстыми. Ты уже значительно больше ста килограмм. Ты огромна.
Я представила свой вес пол года назад, он как раз был примерно таким, широкие бедра, бока, но потом оттолкнувшись от него, я буквально запузырилась жиром. На мне затрещала одежда, словно пуля отскочила в баристу пуговица с брюк, затрещали по швам джинсы, сдавливающий растущее тело, бюстгальтер треснул, а я все росла и росла, пузырилась жиром и пузырилась, пока не заполонила собой бо́льшую часть пространства. Стало смешно. Правда. Как только я доползла до потолка, заняв собой четверть всей свободной площади кафе, а моя шея стала размером с задницу, меня накрыло какое-то неуместное, совершенно непреодолимое веселье.
– Как ты себя ощущаешь?
– Афигенно… – Весело сказала я. – Прикинь?! – Мне было смешно и, продолжая лежать с закрытыми глазами, я потерла пальцами свои улыбающиеся губы, на мгновение я засомневалась, что улыбаюсь, это так странно и неуместно. Не совсем понятно, что меня так развеселило. – Так весело.
– Почему весело? Что ты сейчас чувствуешь?
– Веселье. Счастье. Дурь какая…не знаю. Это прикольно.
– Почему?
–… – Я умолкла на мгновение, и улыбка показалась искусственной. – Никто не дотянется до меня. Не прикоснется…
Я не успела закончить, как образ в голове немного переменился. Я скользнула вглубь своего раздувшегося до размеров кафе тела, оказавшись в нем, как в пузыре, в безопасном аквариуме, где я была маленькой, очень хрупкой. Я сжалась в позе эмбриона, обнимая себя руками и подтягивая колени к груди. Стало больно и страшно. Резко захотелось плакать. Губы задрожали, и я начала тереть в глаза.
– Что-то происходить там?
– Нет. Да…
– Расскажешь подробнее?
– Не знаю…
Говорить не хотелось. Хотелось просто плакать и закрывать лицо руками. Я маленькая, хрупкая, была внутри собственного тела, напоминавшего мне сейчас мембрану или странный безопасный аквариум, где не жир, а вода и никто не доберется до меня такой мелкой через эти воды, но там внутри почему-то совсем не было так же весело, как было весело, пока я толстела в кафе, заполняя собой все пространство, завоевывая его своим телом.
