23 изока1 7394 от с.м.
г. Белая Вежа
– Доброго дня, господа. Начнём же.
По сенатской зале для больших заседаний гулко прокатился грохот двигаемых стульев. В последовавшей тишине неловко отзвучала пара запоздавших скрипов.
На фоне достойнейшего общества всеобщего дворянского собрания недавно назначенный обер-секретарь тридцати лет от роду мог бы считаться юнцом. Однако положив подрагивающие пальцы на свою трибунку, барон Орешенский голосом был твёрд и на уважаемое собрание смотрел прямо. Сегодня это давалось тяжело. Оно и не удивительно, учитывая Их самоличное присутствие.
– Согласно известному всем порядку, первейше обязаны участники заседания отметиться в соответствующих журналах.
По последнему слову его помощник двинулся вдоль полукруглого стола, мимо сенаторов в парадных бордовых мундирах к месту председателя и с поклоном предоставил Его Величеству соответствующую бумагу. Михаил Иоанович широким размахом вывел именной вензель, передал журнал далее и, с некоторым любопытством, вновь взглянул на обер-секретаря.
Поговаривали, что Его Величество ни разу, до сего дня, своим вниманием заседания Благородного Сената не жаловали.
Зала начала наполняться гулом заскучавшего общества. Как и многие другие, обер-секретарь бросил недовольный взгляд в сторону министерских кресел. Их расположили вторым широким полумесяцем позади полукруглого стола сенаторов. Служивые в зелёных с серебряным шитьём мундирах были приглашены из доверия Государя и важности повода, хотя эта занятная ситуация их вовсе не касалась.
Вновь прокатилась по зале волна звука от двигаемых кресел и стульев. Обер-секретарь вместе со всеми поднял голову к небольшой галерее и тут же склонился в пояс: Их Императорское Величество Дария Петровна с Их Императорскими Высочествами Сергием Михайловичем и Христиною Михайловною также почтили общество своим присутствием.
Должным образом поприветствовав свою жену и детей, оставшихся в креслах наверху, Его Императорское Величество вновь занял место председателя.
Выпрямившись, обер-секретарь не удержался и постарался незаметно отереть ладонь о мундир.
– Позволено переходить к решению тех вопросов, что вынесены на сегодняшнее заседание. Мне доверено зачитать Записку по следующемуся делу баронессы Врековой Ульяны Петровны, урождённой Быстрицкой.
Собрание притихло и насторожилось.
– Рассматриваемое нынче дело было адресовано для тщательного и всестороннего изучения в Сенате высочайшим повелением Его Императорского Величества Михаила II Иоановича. – Император благосклонно кивнул, подтверждая озвученное. – Суть же вопроса такова…
И обер-секретарь зачитал недолгую, но чёткую и со вкусом составленную бумагу, из которой следовали непривычные для уважаемого общества обстоятельства. Пятнадцатого лютого,2 уж четыре месяца до сего дня прошло, баронессой Врековой была направлена нижайшая просьба к Его Императорскому Величеству. Одного этого факта оказалось довольно, чтобы многие уважаемые главы родов с укором поджали губы, а некоторые даже покачали головой: «Самостоятельно обращаться? Неужто ни одного доверенного мужчины в округе не осталось?»
Баронесса Ульяна Врекова просила для всех кровных дворян права расторжения брачного союза! Только если имеется опасность для их жизни или иных особых случаях, и всё же. Помня о невозможности для суженых друг другу совершенной независимости, предлагала заключение договорённости меж бывшими супругами о необходимой частоте встреч. Откровенно говоря, звучало это как совершеннейший разврат. Кроме того, баронесса просила дать возможность девицам учиться владению даром наравне с юношами. А также взять под патронат короны исследования её мужа в связи с чрезвычайной их важностью для кровного дворянства. Последнее, в свете подробностей всем известного дела, удивляло более всего.
