Часть 1
1.Тот голос…
Вспомни все, Равенна…
Не дай им себя обмануть…
Если ты идешь по своей тропе не одна, то это вовсе не обозначает, что ты защищена… Ты любишь умирать, иначе и быть не могло… Расскажи им свою историю, если хочешь… Вспомни, что происходило с тобой все эти годы…
Тебе ли не помнить, как долго ты бежала по тому прозрачному безлистому лесу? Неужто ты не помнишь тот скрип гладких черных деревьев, который еще долго звучал где-то в твоей дурной голове и еще долго будил тебя по ночам? Не помнишь скрежет ровных острых ветвей и цепи вытянутых темных следов на неестественно белой корочке снега, который устилал пустую несуществующую землю, хоть как-то определяя безликое пространство? Не припоминаешь те красные реки, которые бежали в бесконечно долгое загоризонтье? А тот ветер, который был скорее похож на угрожающий шепот? Помнишь, какой холодок вызывал заунывный вой порывов ледяного воздуха? Ты всегда слышала в этом какую-то загробную песнь неведомого, абсолютно точно уродливого существа и чувствовала необъяснимую тревогу, что быстро переходила в панику?..
Теперь-то ты понимаешь, почему здесь так сильно пахнет кровью? Все слова, какие бы тебе ни говорили – для тебя уютная колыбельная, но помни, что ты продолжаешь спать на острых черных шипах ощетинившейся земли… Как отдаленно-родное, но с тем совершенно незнакомое «вспомни… вспомни все… вспомни все, Равенна…»
Тихий зов плывет медлительным звучанием над этим твоим пространством, постепенно делаясь все громче и громче, пока черное свечение леса, по которому ты так долго бежала, не идет цветной сломанной рябью…
Не дай им себя обмануть, Равенна…
Ты почти наверняка помнишь, как все началось, когда ты оказалась заперта в школьном актовом зале… Ты же так любила втайне приходить сюда и играть для себя на рояле своей учительницы, которая об этом, разумеется, и не догадывалась… Твоя неловкая, но чистая музыка уносила тебя в твой собственный закрытый мир, полный невообразимых чудес и волшебства, которые твои одноклассники сочли бы позорищем, тем самым вынуждая тебя все больше и больше отдаляться от них, замыкаясь в себе все сильнее… А ты просто оставалась озорным фурренком, о котором они все могли лишь мечтать… И твой фурренок так часто просился на волю, чтобы просто восхищаться новому рассвету, просто есть мороженое, просто прыгать через скакалку, просто играть в классики с самим собой, что тебе было неловко находиться со сверстниками. Он щекотался там внутри, ища лазейку, чтобы ты, наконец, улыбнулась и увидела, какие у него красивые и ясные глаза… Ты неловко загоняла его обратно и сидела далеко в стороне, пока другие жили так, как ты бы хотела сама, но вели себя так, как ты ненавидела – истинно уродливо… А ты просто была не такой. Другой, необычной. Тебя смог бы заметить любой, кто лишь украдкой бы глянул на толпу твоих одинаковых скучных одноклассников… Ты была такой чудной для них, но, в то же время, такой милой для всех остальных… Когда б ты не была такой отстраненной и серьезной, ты давно бы была душой всей компании… Но тебе не хотелось быть с ними.
Вопреки всему твоему сопротивлению, ты уставала порой от одиночества, тебе просто нужен был кто-то, кто помог бы тебе разделить тот непосильный для тебя одной груз. И тот, кто бы до конца понимал тебя… Твои родители такого не могут, не могут и теперь… Не обвиняй их, они правда пытались…
Ты всегда хотела найти друзей… Но кто бы ни пытался быть с тобой, был для тебя не тем… Ты опасалась и стыдилась своего фурренка, который час от часу терял свои силы, оставаясь в губительном сером заточении…
Ты все еще помнишь волшебные звуки, которые рождались под твоими лапами, когда ты с нежной осторожностью изучала клавиатуру рояля, сплетая ничто в божественную мелодию… И ты знаешь, что твоей вины не было и в том, что твое чудо ограничивало тебя… Ты знаешь, что не виновата в том, что не могла услышать ничего кроме…
