Космический корабль, парящий на фоне бледной, серо-голубоватой облачности, издали казался похожим на гигантское, тусклое веретено, но только издали.
По мере приближения восприятие веретенообразной формы начинало распадаться, – слишком много деталей рукотворной конструкции бросалось в глаза, и все они казались внушительными, значимыми и немного непостижимыми.
Трудно поверить, что это сделали люди, а когда осознание данного факта все же приходит, то вместе с ним просыпается гордость.
Представьте себе матово-черный цилиндр, с чуть серебрящейся, тусклой поверхностью, диаметр которого превышает километр, а совокупная длина, вместе с полусферическими выступами на торцах, равняется пяти тысячам метров, и вы получите для себя представление о той основе, на которой монтировались множественные дополнительные секции транссистемного космического корабля «Альфа».
Этих дополнительных секций было ровно пятнадцать, и они образовывали утолщение того самого «веретена», опоясывая среднюю часть цилиндра, словно патронташ охотника, туго набитый гильзами.
Каждая такая «гильза» в миниатюре повторяла центральный стержень «Альфы».
Поверх монолитной конструкции из шестнадцати цилиндров и двух полусфер располагалось множество более мелких надстроек различных корабельных служб; в некоторых местах тонкой серебристой щетиной возвышался целый лес антенн, часть из которых была вынесена далеко в космос на специальных опорных штангах, – и все это жило своей размеренной, загадочной жизнью. Помимо вращения всего корабля вокруг оси главного цилиндра, независимо от него вращались и все пятнадцать опоясывающих центральную часть «Альфы» грузопассажирских секций, на обшивке которых то и дело мерно вспыхивали голубые и красные прожектора, обозначая габариты конструкций, лениво поворачивались вогнутые плоскости параболических антенн систем навигации, иногда из неприметных диафрагменных отверстий в космос вырывались крохотные облачка пара, которые тут же замерзали, превращаясь в кристаллики льда, – казалось, что огромный корабль дышит, медленно и ровно, как чудовищных размеров животное, что прилегло отдохнуть подле серо-голубоватого шарика планеты…
Как ни странно, но на борту столь внушительной конструкции находилось очень мало людей, которые занимались обслуживанием и пилотированием «Альфы».
Штатный экипаж бодрствующей смены состоял из двадцати человек, и столько же находились в резерве, погруженные в низкотемпературный сон.
Именно поэтому многокилометровые секции космического корабля во время долгого перелета между Землей и Юпитером казались пустыми, полностью отданными во власть компьютеров и других автоматических систем управления.
Попав в глубокий космос, или, как еще по-другому называли удаленные просторы Солнечной системы, в «Дальнее Внеземелье», люди впервые по-настоящему почувствовали, сколь ничтожны они сами, по сравнению с бесконечностью необъятного мрака, и сколь велики, если все же сумели переступить порог планетных орбит и бросить дерзкий вызов этой БЕЗДНЕ…
И еще – создав прецедент межпланетных перелетов – Человечество осознало, что вторглось в область совершенно новых условий выживания и, соответственно, технологий.
Первый экипаж, достигший лун Юпитера и совершивший посадку на Ганимед, Ио и Европу, не выдержал обратного пути.
Тридцать пять из сорока – таков оказался счет, выставленный Дальним Внеземельем за вырванные у него тайны.
Тридцать пять членов экипажа не выдержали трехлетнего полета в пустоте, – их психика навсегда осталась там, среди великого, ледяного НИЧТО…
Люди внезапно поняли: компьютер и сама технология, связанная с этим термином, то есть идея автоматических управляющих и исполнительных систем, оказалась куда более значимой для человечества, чем предполагалось при земном использовании электронных и механических машин.
