Восьмая поправка

И чего только не взбредет в голову просыпающемуся человеку? Тело еще нежится в постели, а мозг уже работает вовсю.

При этом я никак не мог сообразить, почему именно в этом направлении спозаранку напряглись и зашевелились извилины. Ведь спал я, как убитый без сновидений, а значит, здесь подсказки быть не может. Наверное, ее нужно поискать в архиве памяти, откуда и могли нахлынуть эти утренние воспоминания. Попробую восстановить цепочку размышлений.

Первое, что вспомнилось, – это выход в отставку. Событие, как говорится, знаковое. Да и пенсионное удостоверение я получил 1 сентября 1999 года. В этот день, как известно, начинается новый учебный год. Так и в моей жизни начинался новый, неизвестный ранее и немного пугающий период обучения. Почему обучения? Да потому, что новоиспеченному пенсионеру предстояло привыкать к иным условиям жизни, где уже не будет лихорадочного темпа, присущего милицейской работе. А пугало в первую очередь количество свободного времени. Если не занять его каким-нибудь делом, то можно легко погрязнуть в болоте рутинного прозябания и ничегонеделания. Поэтому и предстояло, не мешкая переключаться с уставной линии поведения на новый более свободный тип жизнедеятельности, зависящий только от личной ответственности. Выражаясь фигурально я, как натренированная гончая после удачного апорта унюхал очередную добычу и, приняв стойку, обеими ноздрями втягивал манящий воздух новизны.

Решение уйти в отставку вызревало целых три года с того самого момента, когда я возымел такое право с учетом выслуги лет. Но просто так уйти, без возможности «посадки на запасном аэродроме», конечно же, не мог. Поэтому долго примерялся к разным видам деятельности, а заодно ожидал, что кто-нибудь из ушедших на гражданку и осевших в коммерческих структурах однополчан вспомнит обо мне и предложит подходящую работу. Параллельно одолевала мнительность: «А как же любимое дело? Часами взахлеб рассказываешь друзьям о розыскном азарте, о запутанных делах и красивых оперативных комбинациях. И что теперь?».

Последнюю решающую точку поставила жена. Когда рассказал ей, что, наконец, мне предложили новую интересную работу, Оля, внимательно посмотрела на меня и сказала:

– Ты и так много сил отдал своей милиции. Мог бы и больше, да система не готова принять. Сам же рассказывал, что любое новаторское предложение получает «железобетонный» отпор и заканчивается очередным взысканием по принципу: «Инициатива наказуема». Государство новое, а система старая. Поэтому страну и лихорадит, а вместе с ней «штормит» и всех нас. Из-за этого любимое дело перестало приносить радость. А вообще-то решать тебе. Но, как жена могу сказать, что буду рада, если уйдешь – устала беспокоиться.