Родители Бриттен умирали под мелким моросящим дождём. Маме, наверное, было неприятно, она так не любит беспорядок и мокрые платья. Бриттен Гедлер ван Нек сосредоточенно обдумывала эту мысль со всех сторон, пока полицейский врач вполголоса беседовал с дядей и братом, тревожно поглядывая на неё с другого конца комнаты. Светловолосая девочка с аккуратной французской косой, в модном платьице, воспитанно сидела на стуле, сложив руки на коленях. Было в её самообладании что-то неправильное для тринадцати лет.
Вот брат девочки вёл себя ожидаемо. Сначала при опознании трупов он упал в обморок, после которого разрыдался. Его пришлось отпаивать водой и успокоительным, пока родной дядя Хела и Бриттен с мрачным видом ходил взад-вперёд по переговорной. По выражению его глаз невозможно было сказать, переживает ли он о судьбе сестры, погибшей во цвете лет, о её осиротевших детях или подсчитывает выгоды от внезапно свалившегося на его голову опекунства. Наследство планировалось не только богатым, но и совсем не хлопотным – Рэндольф Гедлер был коммерсантом, удалившимся от дел, и два-три миллиона франков в его сейфах точно завалялось. Если разумно пустить их в дело, играя на бирже…
Взгляд на раскисшего племянника переключил его мысли на другую проблему: мальчишке двадцать. Если Рэнди Гедлер не озаботился завещанием, Хельмут вступит в права наследования меньше чем через год. И автоматически станет опекуном своей сестры до её совершеннолетия. Не слишком привлекательная что-то картина вырисовывается…
Кремация останков супругов Гедлер ван Нек, погибших в автокатастрофе на крутом серпантине Швейцарских Альп, была произведена спустя три дня, церемония прощания – на той же неделе. Визит к нотариусу после похорон подтвердил опасения Хайнса Штольца. Но и приятно удивил его: состояние зятя перевалило за сорок миллионов. А сам жадничал на бриллиантовые побрякушки Лорне! Время от времени, попадая в затруднительные ситуации со своими кредиторами, Хайнс слёзно выпрашивал у сестры то браслет, то колечко, продавал их и ослаблял ненадолго давление. Как Лорна объясняла мужу исчезновение драгоценностей – его не интересовало.
Завещание у Рэндольфа Гедлера было, такое же жёсткое и упрямое, как он сам. Не предполагая, что погибнет одновременно с женой, Гедлер ван Нек оставлял всё состояние, движимое и недвижимое имущество детям, но не жене, ей он назначал ежемесячную пенсию, с условием прекращения выплаты после вступления ею в новый брак. Состояние делилось между детьми не поровну – три четверти Хелу, четверть и дом в Лозанне – Бриттен, после достижения дочерью возраста двадцати трёх лет. В случае если Бриттен до сорока лет не составит выгодную партию в замужестве, из средств брата ей будет выплачиваться дополнительное и весьма крупное пособие. Пожизненно. А ещё в завещании зятя было условие, совершенно очаровавшее Хайнса Штольца, заставившее его мозги работать в новом направлении. Ни законные супруги, ни прямые потомки Хела и Бриттен не наследовали состояние их отца. Брат с сестрой объявлялись наследниками друг друга. И переход права владения происходил не обязательно в случае смерти одного из них, но и при объявлении Хела или Бриттен недостойными наследниками. Например, кто-то из деток Рэндольфа Гедлера попадает в тюрьму…
Спустя десять дней после похорон Хайнс Штольц перебрался на правах опекуна племянника и племянницы на постоянное жительство в городской дом Гедлеров на улице Синьяль, окнами выходящий на парк Эрмитаж. Зрелище, не имеющее равных по свежести и гармонии. Недвижимость, ошеломительная по цене. В этом доме при жизни зятя его не слишком рады были видеть, даже вертихвостка Лорна, напрочь лишённая сестринских чувств. Зато теперь, вольготно развалившись на кровати покойной сестры, Штольц посасывал сигару из запасов Рэнди и с удовлетворением думал, где теперь он, а где эти снобы. Всё же не зря он изучал строение автомобиля на курсах механиков, и с гаечным ключом управляться умел. Кредиторы Штольца, видя радужные перспективы, разжали тиски. Жизнь стала поистине прекрасной.
