Раскрыла Шамхат груди, свой срам обнажила,
Не смущалась, приняла его дыханье,
Распахнула одежду, и лег он сверху,
Наслажденье дала ему, дело женщин,
И к ней он прильнул желанием страстным.
Эпос о Гильгамеше
Стрип-зал тонул в полумраке, и единственным островком света была сцена с гравипилоном. Вокруг сцены толпились нетрезвые зрители, ожидая шоу. Пахло потом, перегаром и похотью. Верк сидел у бара за стойкой спиной к сцене, но всё прекрасно видел в отражении на зеркальной стенке бокала, стоявшего перед ним. Грохнула музыка, на сцену выпорхнула одна из самых опытных танцовщиц – Большая Йуди. На это зрелище стоило посмотреть, и Верк развернулся лицом к сцене. Это была рослая и полнотелая танцовщица с тёмно-шоколадной кожей, по которой змеились узоры фосфоресцирующих татуировок. По ткани серебристого платья, драпирующего её мощную фигуру, медленно проплывали опаловые пятна. Их переливчатое мигание создавало какой-то гипнотический эффект, так же как и огоньки, бежавшие по бесчисленным косичкам танцовщицы от корней к кончикам. В несколько ловких прыжков Большая Йуди проскочила полсцены и вспрыгнула на гравипилон. Генерируемый поток антигравитации подхватил её, и она воспарила в воздух. Под возбуждёнными взглядами зрителей Большая Йуди начала свой танец. Раскидывая руки и ноги, она вращалась во всех возможных плоскостях. Завораживающие движения, внезапные повороты и кульбиты, шпагаты и растяжки сопровождались постепенным исчезновением платья. Слои специальной ткани истаивали, сжимались, становились невидимыми, постепенно, синхронно с ритмом музыки и танца обнажая крепкие голени, мускулистые ляжки, мясистые ягодицы…
Зрители, захлёбываясь от восторга, свистели и улюлюкали, кидая на сцену кред-кристаллы, которые моментально засасывали киберы-«собирашки». Верк смотрел на всё это спокойно и получал чисто эстетическое удовольствие. Он-то был знаком с Большой Йуди не первый год и знал, что она не только отличная стриптизёрша, но и заботливая мать троих детей, верная жена непутёвого мужа-пьяницы. Глядя на сцену родным глазом, Верк в то же время сканировал зал искусственным, приглядывая за порядком. И вдруг кое-что необычное привлекло его внимание. От служебного входа шёл Ануар под руку с какой-то незнакомой девкой. Девка не впечатляла: малорослая – макушкой максимум до подбородка Верку, волосы светлые одноцветные, подстрижены коротко, но изящно, лицо заурядно-симметричное, фигура никакая – ни сисек, ни задницы. Чёрное глухое платье без рукавов совершенно не для стриптиза. Необычной была лишь общая пластика движений – медлительно-уверенных, грациозно-плавных. И ещё глаза у неё были такого же редкого сиреневого оттенка, как у Ануара. И когда пара приблизилась к нему, Верк заметил странное выражение этих глаз: какое-то очень серьёзное и не по годам взрослое.
– Что за мымру ты притащил, Ануар? – с солдатской прямотой поинтересовался Верк. – Да её на пилоне даже не заметят!
Лощёный коротышка Ануар, взятый управляющим лишь несколько декад назад, аж раздулся от возмущения и открыл рот, чтобы что-то сказать, но девица его опередила, заговорив неожиданно низким голосом:
– Ануарчик, твой Кербер, вероятно, за всю свою жизнь никого, кроме девок, не видел, – и вдруг ласково погладила Верка по щеке и добавила. – Бедолага.
У неё были удивительно мягкие прохладные пальцы.
– Я вам не кибер, дамочка, – обиделся Верк. – А если вы про глаз, то да, он у меня искусственный. Но это не значит, что я киборг.
Девица рассмеялась, и Ануар тоже сдержанно улыбнулся.
– О, да. Вы не кибер, не киборг и даже не Кербер, – снисходительно сказала она. – Вы будете для меня – Киклоп.
Верк начал уже закипать и собирался сказать пару ласковых, но тут зал взорвался фейерверком восторга. Девица вздрогнула от неожиданности и обернулась: Большая Йуди продемонстрировала зрителям свою пышную грудь.
