Горы надвинулись как-то разом, обступили со всех сторон, словно войско сказочных великанов. Суровые, поросшие редким сосновым лесом, а кое-где и просто голые, с ободранными боками обрывистых скал и каменистых осыпей. Льдистой броней, рассеченной темными провалами трещин сверкают в отдалении высокие пики – трехтысячники, вершины которых находятся выше линии таяния снега и потому, там всегда зима, даже сейчас, когда мы почти задыхаемся в накаленной августовским солнцем железной коробке машины. О существовании в мире автопромышленности такого чуда, как кондиционер наш верный механический конь похоже даже не подозревает, равно как и его хозяин, пожилой черноусый осетин, по-кавказски молчаливый и деловитый.
Дорога пролегает по дну ущелья, вдоль весело бьющейся о камни горной речки. Никаких столь стереотипных для гор и потому ожидаемых серпантинов, просто ровный неторопливый подъем. Горы повсюду, справа, слева, впереди, а теперь уже и позади, окраинные постройки Владикавказа неожиданно быстро пропадают из виду и теперь у меня уже полное ощущение того, что я неожиданно выпав во временную дыру вернулся минимум лет на двести назад. В те времена, когда в этом диком краю еще обитали гордые воинственные племена, боровшиеся с извечными попытками грузинских князей подчинить их себе, а победоносная русская армия еще только втягивалась сюда с северных равнин, для того чтобы раз и навсегда привести эти земли под тяжелую, но справедливую руку России, несшую местным народам не иго колониализма, а новую жизнь и цивилизацию. Вот так оно, наверное, все тогда и выглядело. Мало что изменилось с тех пор. Те же вечные и практически неизменные горы, та же, несущаяся вниз к плодородной равнине бурная горная речка, те же редкие домишки прилепившиеся к склонам. Вот разве что вездесущие столбы линии электропередач портят впечатление, но если очень захотеть их можно просто не замечать.
– Что ты прилип к окну? Совсем охмурел? Не слышишь, что говорю?
Чувствительный тычок локтем в бок возвращает меня в прозаическую реальность, вырывая из дикого средневековья и мгновенно перенося обратно в начало двадцать первого века.
– Ну чего тебе?
С досадой разворачиваюсь назад, туда, где вольготно раскинувшись в одиночку на сиденье развалился Фима Федорцев, заклятый друг и бывший одноклассник собственно и втравивший меня в это вот путешествие.
– Чего, чего? – недовольно бурчит Фима. – Я с тобой уже полчаса разговариваю, и только сейчас сообразил, что ты опять где-то в облаках витаешь…
– Да, ладно, так уж и полчаса, – слегка смущаюсь я. – Просто красота вокруг такая! Вот и отвлекся, ты сам что, неужели не видишь? А еще фотограф-профессионал!
На самом деле мне слегка неудобно за свою детскую восторженность, уж слишком сильно она не соответствует тому образу, который я старательно культивирую для всех окружающих, той маске, которую повседневно ношу. Фима хоть и свой в доску парень, а все-таки совсем необязательно представать перед ним в виде этакой сентиментальной размазни. Зуб даю, не оценит! Уж слишком он прагматичная натура. Вот даже сейчас, я прямо предвижу, что он ответит. Ну-ка!
– Говно, а не натура! – не задумываясь и на секунду припечатывает Фима, вызывая тем самым осуждающий взгляд водителя через плечо, но абсолютно этого не замечая. – Конечно общий план можно было бы сделать неплохой, а если с высоты откуда-нибудь снимать, так и вообще сказка. Но это только пейзажистам интересно. Нормальных денег на таких фотках не срубишь! А если здесь какую-то конкретику лепить, на этом фоне, то без всякой разницы, тут делать или где-нибудь в овраге в Подмосковье, один черт ничего видно не будет. Вот только в Подмосковье работать можно нормально с комфортом, а тут…