Фрагменты миров. Время разное.
*********
Мир был чудесен. Я лежал на пляже, глядя на близкое, слегка голубоватое солнце Лапии. Редкие легкие облачка летели по небу, гонимые легким бризом. Стайка местной детворы развилась в лагуне, которую я лично очистил для малышей. Вода была теплой и мы не боялись, что детвора простудится от переохлаждения. Там плескались и наши дети, мальчик и девочка. Моя чудная вторая половина зорко следила за порядком в лагуне, не допуская грубостей между детьми.
Это просто удача, что родилась двойня. И что самое в этом удивительное именно на Лапии нам захотелось иметь детей. Долгая жизнь, когда можно не торопиться, когда есть время устать от жизни, люди стали терять инстинкт продолжения рода. Перестали рожать детей. Весь социум превратился в постаревших подростков. Нам страшно брать ответственность за других, а тем более за детей. Но видимо мир Лапии, такой непосредственный и живой, пробудил в нас давно забытые чувства.
Глядя на детей, я радовался такому малому и великому – буйству жизни.
Еще до рождения детей мы решили, что я дам детям имена, но я не захотел это делать сразу. С недавних пор, проникшись одной теорией знаков, что исповедовали местные, я хотел увидеть перст судьбы. Как всегда она все и решила, эта негодяйка – судьба.
В одно раннее утро, когда дети еще спали, мы с женой уселись на веранде нашего дома попить чаю с травами, наслаждаясь утренней прохладой. До сих пор мы так и называли детей – сын и дочь. Жена часто спрашивала, когда я дам им имена, а я отнекивался, объясняя, что имена надо заслужить или случай должен подсказать, иначе не интересно и не правильно. Она сердилась, но откладывала этот вопрос до следующего месяца. Я же считал, что давать имена просто полагаясь на «нравится» и «не нравиться» это не правильно. Да и смысла пока не было. Наверно сказывалось еще и влияние местных традиций. Местные тоже не давали имена сразу, и это было еще одной причиной. Я пока не хотел, что бы наши дети выделялись. Все должно произойти вовремя и к месту.
Вот и тем утром мы пили чай, когда вышла доча, проигнорировав накрытый стол, уселась на камушке и стала жмуриться на солнце.
– Милая, тебе солнышко не напечет? – Спросила жена. – Может, сядешь вместе с нами под навесом, чайку попьешь?
– Не-ааа, оно ласковое и я его люблю, а оно меня. Оно сегодня позвало меня, вот я вышла погреться. Мне кажется, оно живое и ему скучно одному.
– Это знак, – сказал я. – Я думаю…
Меня прервал выход сына. Он был серьезен и деловит. За поясом он приспособил мой короткий меч. В руках у него была свернутая циновка.
– Папа, посмотри, у меня вчера получилось почти как у тебя.
С этими словами он протянул мне циновку и сказал, чтобы я крепко ее держал. Потом отмерил шаг и, усевшись на колени, сделал пару дыхательных упражнений, после чего молниеносно выхватил меч и нанес удар по циновке. Большая часть была срезана, но пару витков выдержали удар, и подрубленная часть болталась на них. Он, спокойно выполнив стряхивание, убрал меч в ножны. Только после этого заговорил.
– Я вот одного не пойму, я вижу, что делаю все как ты, но даже самый сильный и быстрый удар оставляет немного. Почему я не могу срубить также чисто, как и ты.
