«Андрей Козырев – стихотворец со сложившейся поэтикой, с определившимся взглядом на мир и бытие. Он нашёл свою и притом узнаваемую форму. Как правило, это небольшое стихотворение, сочетающее, в лучших его вещах, одновременно лирический, философский и не лишенный иронии взгляд на мир. Читать их – интересно, а этот критерий дорогого стоит. Я думаю, мы можем ожидать от него яркого продолжения начатого».
«Мне кажется, что Андрей Козырев делает в стихах именно то, к чему я зову. Слова к нему льнут, и он помещает их туда, где им хорошо. «Вот потому и чувствует язык // во рту блаженный привкус русской речи, // что я к нему с годами не привык…» – это из прошлого тысячелетия, из моей самой первой публикации в журнале «Юность». С удивлением я читаю теперь у Андрея:
Поговорим о том, с чем я знаком,
О том, что в мире ведомо немногим, —
О странном привкусе под языком.
О боли под лопаткой. И – о Боге.
Он из немногих, кому это ведомо. У него свой голос, у него лёгкое дыхание и, конечно, высокие амбиции. Что ж, как мне кажется, они правомерны».
«Андрей Козырев создаёт картины эпические – и вместе с тем нежные, владея стихом разнообразно и могуче – от изысканных верлибров до тонко инструментованных больших стихотворений.
Эти последние особенно интересны – мысль в них ветвится, точно идёт астральными коридорами, недоступными обычному, непоэтическому оку, и ассоциации растут богато, расцвеченные пестротой радуги. Трамвай вполне может увезти в рай, расплёскивая по небу листки воспоминаний; а свой крепко-сибирский род вписан в протоплазму прапамяти, как сложные детали корейской игрушки – одна в другую, так, что не изъять… «Городской сон» логически вытекает из «Русского неба» – ибо, как бы велико оно не было, творящееся под ним чаще вызывает боль, а не радость.
Стих Андрея Козырева естественен и обладает стальною, стержневой силой, без которой текст превращается просто в нанизыванье слов».
«Андрей Козырев – поэт настоящий. Потому что жив он – речью. Потому что его слова – частицы речи. Потому что его стихи – существуют в стихии речи. Русской речи. Именно русской. Всеобъемлющей, уникальной, поистине грандиозной – по своим возможностям. Восприимчивой – и независимой. Строгой – и раскрепощённой. Щедрой на откровения. Сулящей постоянные открытия. Зовущей за собою – вперёд, вглубь и ввысь. Являющей собою – дар свыше. Свободной. Родной.
В стихах Козырева явь и фантазия, повседневность и мечта, тонкий лиризм и эпический размах, медитация и своеобразная игра, философские рассуждения и чудесный наив, деликатная ирония и максимальная искренность, пристальное внимание к деталям и смелые обобщения, жизненный опыт и желание осмыслить и выразить тайны бытия, да и многое другое, все компоненты его поэтики, весь арсенал его средств изображения, весь этот ясный свет, пронизывающий стихи, сохраняющий их, земной и небесный, весь этот строй, музыкальный, певучий, звучащий везде и всегда, весь этот мир, создаваемый в непрерывном движении, – существуют в неразрывном единстве».
«Книга Андрея Козырева «Вращение земли» показывает, что традиционная манера поэтического письма может быть яркой и перспективной. Козырев – безусловный поэт-традиционалист; формальные искания чужды ему. По своему складу Андрей Козырев близок поэтам-шестидесятникам поздней формации. В отличие от «эталонных шестидесятников», тяготевших к эпической поэзии, Андрей Козырев – преимущественно лирик (хотя создать крепкий эпический текст он умеет).
Андрей Козырев – поэт, умеющий сильно и глубоко чувствовать. Сквозь его душу проходят тревоги и боли всего мира. Гражданские темы, природа, любовь, дружба, воспоминания о былом, религиозные переживания, современность и история, культурные события разных времён и народов – всё это находит отражение и выражение в проникновенной лирике Козырева.
