Кира вцепилась в край одеяла и задержала дыхание. Она, не двигаясь, обвела глазами незнакомую комнату. Сердце в груди забилось быстрее, кожа от страха покрылась мурашками, и Кира задрожала. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Потом еще раз.
Страх начал отступать. Она вспомнила, как вчера вечером прилетела в Сочи. Ее забрал отец, и она спала у него дома. Все хорошо. Сейчас она выпьет воды, и все будет хорошо…
Кира свесила ноги с кровати, подняла глаза… что-то двинулось в комнате, и Кира тихо взвизгнула и вздрогнула. Зеркало. Она прерывисто выдохнула, стараясь не расплакаться, закрыла лицо ладонями и уперлась лбом в колени.
Нужно будет договориться и передвинуть его. Она не вынесет, если придется просыпаться так каждое утро. В ее комнате никогда не было зеркала.
Кира глубоко вздохнула, успокаиваясь. Она медленно выдохнула, прикрыв глаза, а когда снова открыла, вокруг нее была пустая необжитая комната: ворсистый палас; окно, завешанное тонким тюлем; пустой стол и сиротский одинокий стул с небрежно накинутой на него футболкой. Неразобранный чемодан стоял у двери, еще больше создавая ощущение, что дом ее не здесь.
Кира поднялась с постели, расправила одеяло, накинув его на подушку, надела длинную футболку, которая доставала до середины бедер, и выглянула в окно. Светало рано, но темные ветви елового леса держали в лесу густую тень. Кире показалось, ветки тянутся к ней, и даже полоска света между домом и лесом не может им помешать…
Она отвернулась, пока не началась паническая атака.
Кира расстегнула молнию на чемодане. Он противно вжикнул, отчего Кира поморщилась. Она достала расческу и подошла к зеркалу. Она выдохнула. Все хорошо. Она даже выглядит так, будто выспалась. Но усталость после позднего перелета все равно сказалась на лице: проступили синяки под глазами и припухли щеки.
Кира медленно расчесала длинные черные волосы, тщательно проходясь расческой по каждой пряди. Надо бы позавтракать. Хотя бы выпить кофе; мама не разрешала ей пить кофе, но раз уж ее нет… Кира внимательно прислушивалась к звукам в доме; было тихо. Насколько она знала, Лиза в отъезде, а отец рано уходит на работу. Значит, придется приготовить что-то на завтрак. Например, пожарить яйцо и бекон. Если тут есть бекон.
Кира сбежала вниз по лестнице и замерла перед высокой аркой, которая вела в кухню. Ее смутило журчание масла и запах жареных лука и яиц. Никого дома быть не должно. Кто мог остаться или внезапно вернуться, чтобы пожелать ей доброго утра?
– Я слышал, что ты спустилась, – прозвучал она голос с кухни. Мужской; не брата, потому что он в Москве, и не отца – слишком молодой.
Кира остолбенела. Спину обожгло холодом от страха. Кира тихо сглотнула и медленно сдвинула ногу, чтобы спрятаться за стеной.
– Заходи, не бойся, – поманил ее голос, и Кира несмело заглянула в кухню.
Над плитой возвышался незнакомый силуэт; здоровый, коротко стриженный парень. Кира никого похожего не знала; она смущенно поздоровалась:
– Здрасьте?
Парень обернулся к ней, и она вздрогнула от его резкого движения. Он скользнул по ней изучающим взглядом, и на его лице отразилась кокетливая полуулыбка.
– Здрасьте, – ответил он. – Проходи, садись.
Парень снял сковороду с плиты, переступил с ноги на ногу, снял кофеварку, шагнул назад и отодвинул стул от стола. Для Киры. Он перевел на нее взгляд, а она так и стояла перед аркой, не решаясь шагнуть ближе.
– Чай, кофе? – спросил он. – Потанцуем?
Он подмигнул ей. Кира следила за каждым его движением, даже малейшим изменением мимики, за тем, как вздымается при дыхании его широкая грудь, как он делает шаг, по-кошачьи плавно переносит вес крупного тела, как двигаются его пальцы…
