Если б мы возвращались в этот мир теми же самыми, как возвращаются одни и те же события, не минуло бы и сотни лет, как мы снова еще раз собрались все вместе, чтобы заняться тем же самым, что и теперь.
Пролог комедии «Клиция» Никколо
Макиавелли1
– Все идет по плану, синьор Бьянки, рыбка уже вовсю плавает вокруг нашей аппетитной наживки. Не волнуйтесь, заглотит в срок. Тут-то мы ее и выдернем из пучин порока прямо на первые полосы газет. Еще немного терпения, сенатор, совсем немного терпения! – воодушевленно закончила беседу Доминик и дала отбой. Улыбка еще с секунду провисела на ее лице, перед тем как губы сложились в трубочку. Уф-ф.
Весь центр стола был густо покрыт обрывками бумаги, словно приготовленными для папье-маше. Руки хозяйки консультационного агентства «Вся правда о» всегда принимали участие в процессе размышления, особенно активное в таких непростых случаях, как этот. Заказ сенатора никак не удавалось довести до конца. Несмотря на то, что подкорм его «рыбины» начался, с учетом сложности отлова, еще полгода назад, и на дело были брошены отборные силы.
Доминик всегда самолично продумывала тактику «рыбалки» в зависимости от типа своих будущих жертв. Одни не чтили супружеской клятвы, другие не знали меры в вине, третьи были не очень чисты на руку. Встречались и такие, кого впору было переселять из бронированных апартаментов в центре города в места куда более отдаленные и намного сильнее охраняемые.
Но крайний срок выполнения заказа вырисовывался уже на следующей строчке календаря, а жена сенатора все не желала давать повода для газетной шумихи. И хотя жутко не хотелось возвращать шестизначный аванс, умом Доминик понимала, что это лучше, чем неустойка. Которую, если результата не будет в течение оставшихся шести дней, придется заплатить. Первый раз в трехлетней истории агентства, до сих пор не знавшего сбоев.
Останавливало от позорной капитуляции только одно – Джулиан был совершенно уверен в успехе, а он в рыбинах женского пола разбирался хорошо. Даже у праведных особей умел отыскать ахиллесову пяту, маленькую слабость, на которой впоследствии удавалось построить большую игру.
Жена сенатора Франческа Тоцци как раз была из этой реликтовой категории невинных овечек. Или, лучше сказать, морских коньков. Воздушное существо 36-го размера со скрипкой в роли лучшей подруги и с жалостливым сердцем, благодаря которому число беспородных домашних питомцев в сенаторской резиденции неуклонно росло. Доминик язвительно подумала, что, вполне возможно, именно гавкающе-мяучащий хор и струнный аккомпанемент повлияли на решение банкира обратиться в агентство, но тут же отмахнулась от неконструктивных мыслей – глупо злиться на рыбу за то, что она не бросается на крючок. Гораздо полезнее понять, почему.
Одетые в алый маникюр пальчики постучали по вздернутому носику, несколько раз пробежались от виска к подбородку и обратно и, наконец, зарылись в пышный шатер платиновых волос. Что же не так? Отчего до сих пор это иглообразное не лежит на ее тарелочке, приготовленное на гриле и сбрызнутое лимоном?
Соблазнитель был подобран достойный: высокий, живоглазый, непрестанно очаровательно краснеющий, с длинными музыкальными пальцами, держащими то янтарные четки, то томик Камю. Томик – потом, во вторую «случайную» встречу, так сказать, штрих к портрету, набросанному бегло на концерте Вадима Репина. Посадить рядом любителей классики было легко, а там уж дело за Джулианом, выписанным специально по такому случаю с парижских гастролей.
Актер идеально соответствовал роли – внешне умеренно похожий на мужа, манерами выгодно от него отличался. Иглообразное должно было влюбиться без памяти, ведь без любви положительные герои никогда не попадают в подходящие для желтой прессы позы.
