Из воспоминаний М.М. Валентинова (младшего) о родителях
Мой отец, Марк Маркович Валентинов (старший), родился в 1869 году, в городе Богодухов Харьковской губернии, в семье обедневшего мещанина, происходившего из «николаевских солдат». Учился в гимназии в городе Харькове, но не окончил ее в силу следующего обстоятельства.
Однажды к его старшему брату, студенту медицинского факультета, с которым он вместе жил, пришел один из товарищей и попросил спрятать у себя нелегальную литературу, т.к. опасался обыска.
Ночью неожиданно явилась полиция. Найденная у них литература повлекла неприятные последствия: дядя был исключен из университета, а отцу предложили уйти из гимназии, т.к. он был отдан под надзор полиции.
Через некоторое время отец поступил в музыкальное училище и окончил его по классу сольного пения. Приближался срок призыва на военную службу, и он поступил вольноопределяющимся в один из пехотных полков Харьковского военного округа.
Прослужив положенный срок, был произведен в офицеры и вышел в запас.
Мой отец был вполне культурным человеком, превосходно знавшим русскую классическую литературу, весьма осведомленным в отношении театрального искусства, т.к. лично общался с его выдающимися деятелями не только в области оперы, но и драмы. Его музыкальность, память и живой ум, богатство личных впечатлений, неоднократные деловые поездки в Италию, Францию, Германию заменили ему высшее образование, которого он не получил.
По окончании военной службы он стал работать в качестве певцабаритона в различных мелких труппах – «товариществах», где исполнял первые партии в операх и опереттах. Однако невыгодные данные: маленький рост и, повидимому, не слишком надежный верхний регистр (моя мать говорила, что, по словам его сослуживцев, он испытывал страх перед высокими нотами), побудили его оставить деятельность певца и перейти в суфлеры. Работа оперного суфлера при его исключительной музыкальности, позволила ему стать одним из наиболее высоко ценимых мастеров этой специальности. Помню, как в послереволюционные годы, когда уже в течение 20 лет он не держал в руках клавира, отец сел в будку и, убедившись в том, что из клавира вырвано 20 страниц, преспокойно просуфлировал их наизусть! Однако, кроме музыкальности, у него были и другие полезные качества: исключительные организаторские способности, хладнокровие, выдержка, которые вскоре позволили ему покинуть суфлерскую будку. По моим соображениям, гдето около 1906 г. петербургские купцы Кабанов и Яковлев пригласили его в качестве управляющего (теперь это главный администратор) в арендованный ими в Петербурге летний театр «Олимпия».
Хорошо начавшийся сезон неожиданно прервался: деревянный театр после спектакля, ночью, сгорел до тла! Тут и сказались блестящие организаторские способности отца: в двухмесячный срок театр был отстроен заново, и труппа получила возможность работать.
Сложившаяся репутация дельного администратора, проявившего себя помимо «Олимпии» в целом ряде оперных гастрольных поездок, обратила на него внимание директоров Акционерного общества Владикавказской железной дороги, выстроившей в Кисловодске целый комплекс зданий, так называемый «Курзал», в котором был хороший театр со всем необходимым оборудованием.
До отца антрепренером, державшем сезон в Кисловодске, был Форкатти, работавший там несколько лет и имевший свой дом на Шоссейной улице. Почему он оставил антрепризу, я не знаю, возможно, что к этому времени он умер.
Отец получил «Курзал» на чрезвычайно выгодных условиях. ВЖД (так я буду для краткости именовать Управление Владикавказской железной дороги) сдавала ему на срок полтора – два месяца (июль, август) театр с декорациями, костюмами и бутафорией и парк «Курзала», где находились эстрадараковина симфонического оркестра и малая сцена.
