1
Если поднять наружные защитные козырьки под крышей, солнце начинает слепить глаза. Окна огромные, во весь рост. Их совсем недавно мыли и снаружи, и изнутри, но такое ощущение, что пелена на глазах. Оно, это ощущение, уже давно стало постоянным и касается не только окон. Всё притупилось: запахи, звуки. Даже предметы на ощупь как неродные.
Первый раз про переезд я услышал от отца года полтора назад. А сейчас всё чаще – как ему надоела эта планета, грязная, как помойка, и вонючая, как дискотека, где потные тела трутся друг о друга. Хотя в этом доме, на этом острове всё настолько стерильно, что аж противно. Где он находит грязь и вонь? Конечно, улетает куда-то постоянно, иногда на несколько дней и даже недель. «Пытаюсь навести порядок».
Когда отец присылает вместо себя одного из своих клонов, ему кажется, что я этого не замечаю. А я их даже различать научился. Чип каждого из них фонит по-своему. Да, на второго и четвёртого были устроены успешные покушения. Но родного сына он мог бы не бояться.
Карапуз, подогнав мне эту фитюльку со своей встроенной программой, сильно рискует, он вообще безбашенный. Если случайно откроется, что он насквозь видит всю секретную документацию «Глобал Трэвел Корпорейшн», он сразу же окажется в каком-нибудь отдалённом уголке этой грязной планеты без права возвращения к маме, хотя ему всего лишь пятнадцать, он даже на одиннадцать месяцев младше меня. А может быть, просто пропадёт без вести. К секретной документации у меня нет никакого интереса, да и вообще ко всему, что связано с моим дорогим отцом, который сильно переменился за последние лет пять.
Карапуз – один из тех особенных пацанов, в общении вполне себе обыкновенных, у которых с рождения мозги устроены по-другому, то есть они соображают гораздо быстрее, чем мы, нормальные. Такое прозвище он получил потому, что до последнего года был ниже всех своих сверстников на полголовы. А сейчас стал вдруг подниматься, как тесто на дрожжах, и вырос, и возмужал… Но прозвище никак не отклеивается.
Он поделился со мной способом выхода в РедНет – через канал трижды защищённой сети «ГТК», и при этом он утверждает, что сеансы связи по этому каналу не отслеживаются, если этим специально кто-то не займётся. Ну не безбашенный?
Говорит, пообщайся для разнообразия с кем-нибудь инакомыслящим, а то, говорит, кислый ты какой-то, даже скучно с тобой. А как мне не быть кислым, если вот-вот придётся всё здесь родное кинуть и лететь неизвестно куда и непонятно зачем?
Адрес в этом РедНете такой длинный, как будто для связи с другой Вселенной, аж вспотел. Осталась последняя строка, восемнадцать символов.
Милые все такие мордашки на экране – конечно, как же может быть по-другому? Светлана. Смелая у неё маечка.
– Привет! Я – Макс.
– Привет! Я – Светлана.
– У тебя сиськи настоящие? – спросил Макс, показав взглядом на предмет его внимания.
– Дурак! – отреагировала Света и потянулась рукой к клавиатуре, чтобы – понятное дело – отключить связь.
Ни одна из знакомых девчонок Макса не посмела бы назвать его таким словом и первой прервать разговор.
