Я зашел в камеру и дверь захлопнулась. Прогулки по тюремному двору оставались чуть ли не последним моим развлечением. Конечно, под рукой всегда был интернет, но я и до заключения им не злоупотреблял, а теперь, лишившись привычной свободы передвижения, вынужден был проводить там большую часть свободного времени. Я полгода не видел никого из близких, собственно говоря, с тех самых пор, когда мой компьютер подключили к глобальной сети. Все попытки объяснить тюремному руководству, что я хочу общаться вживую не дали результатов.
– Иванчук, ты меня уже достал. Каждый раз дождавшись встречи, ты требуешь одного и того же, хотя прекрасно знаешь мой ответ. Тебе что, нравится биться головой об стену? Общайся онлайн. Для чего тебе веб-камеру поставили?
Я вздохнул – начальник тюрьмы не был жесток, он просто действительно не понимал, почему я требую личных встреч с семьей.
– Да какая тебе разница? Есть интернет – общайся с кем хочешь. Или думаешь, что ты особенный? В тюрьме каждый именно так контакты с близкими поддерживает, а ты не можешь? У меня здесь все заключенные равны, сам знаешь.
Но тут и я завелся:
– Ну уж нет, Андреевич. Раз я дождался своей очереди на аудиенцию, то давайте общаться. Все-таки за месяц записывался.
Начальник тюрьмы Павел Андреевич – невысокий крепкий мужик, лет слегка за пятьдесят. Он ветеран самых разных военных конфликтов, у него несколько ранений, полная седины шевелюра и заметный шрам на скуле. Говорят, что на зоне с ним почти никто не решается спорить, кроме вот, например, меня. Мне терять особо нечего.
– Поймите, остальные заключенные свои семьи еще увидят, а я нет.
– Все, дискуссия окончена. Может быть перед казнью и организую вам одну встречу, но не сейчас. У тебя еще какие-нибудь вопросы ко мне есть? Нет? Вот и хорошо. Конвой, ведите его обратно в камеру.
Вернувшись в камеру, я берусь за гантели. Шесть месяцев регулярных тренировок дают свои результаты – никогда я еще не был в такой хорошей физической форме. Занимаюсь долго и упорно, хотя, казалось бы, что в моей-то ситуации у человека должны непременно опуститься руки. Я тренировался с тех пор, как повзрослел и даже сейчас не отказываюсь от старых привычек. Приятно ведь сознавать, что ты хорошо выглядишь.
Первые две недели заключения прошли как во сне – я целыми днями сидел на кровати, пялился в стену напротив, ел, не ощущая вкуса пищи и вздрагивал от каждого шороха. Со временем оцепенение прошло и после долгих споров с администрацией мне удалось заполучить набор штанг и гантелей – отныне я мог вести почти прежний образ жизни, тем более что условия содержания были гуманны. Странно, что в заключении человек получал очень комфортные апартаменты, зачастую куда более комфортные, чем мог себе позволить на свободе. Получается, чтобы жить с удобствами, нужно сначала совершить преступление.
Камеру мою отличало не только удобство, но и уют – просторная комната, высокий потолок, большие окна, пушистый ковер на полу. Даже окна на зарешечены, но за ними следили снаружи, а сами стекла были бронированы.
От скуки лезу в интернет. Имя свое я теперь вижу здесь заметно реже – на форумах сейчас обсуждают другие актуальные темы. Что же – любая слава постепенно идет на спад. Усмехаюсь – воистину о своей славе я никогда не мечтал. Куда теперь? Проверю, пожалуй, почту. В почтовом ящике как обычно куча новых поступлений, но все же их тоже со временем стало меньше. Люди, слава богу, больше не заваливают меня тысячами писем на десяти разных языках. Мало кому из них приходит в голову мысль о том, смогу ли я хотя бы прочитать их послание без помощи переводчика. Читаю спам – его тоже много приходит. Так – похудеть, заработать, выучить любой язык за два месяца – это все стандартно.
