Предисловие ко второму русскому изданию
Кто хочет плавать, тот должен когда-то познакомиться с водой. Точно так же вера христианина не полна без церковного опыта. Это мне впервые стало ясно, когда я, будучи молодым студентом, изучал лютеранское богословие. В то время я жил в церковной общине, где каждое воскресенье совершалась Святая Евхаристия. Длинная молитва по восточной традиции подкреплялась верой всех молящихся, что хлеб и вино претворяются в самое тело и самую кровь Господа и Бога нашего Иисуса Христа.
В то же самое время я принимал участие в семинаре по Новому Завету о Тайной вечери, который возглавлял профессор, считавшийся специалистом по этому предмету. Сомнения у меня возникли не из-за того, что он использовал критические методы. Наоборот. Чем дальше, тем больше я считаю, что эти методы важны, во всяком случае неизбежны и часто полезны для более глубокого понимания основ нашей веры. Но мне показалось, что у этого профессора отсутствовал церковный опыт Евхаристии. В результате при правильных научных выводах все стояло на неправильной основе. Без церковного опыта нельзя постичь евхаристическое богословие!
Это было коренное событие, которое заставило меня задуматься и более серьезно оценить значение церковного опыта. Но было и другое. Много лет спустя, когда я был уже профессором богословия, мы с группой студентов на Пасху посетили православного священника. Он начал богословскую беседу о Filioque, об иерархии, о форме и материи таинств и т. д. У священника, наверное, был церковный опыт, но он не был связан с его богословским мышлением. Для него богословие являлось рядом правильных предложений, оторванных от церковного опыта. Нельзя оспаривать важность правильных предложений, они нужны, особенно те, что в Символе веры и в оросах (οροί) Вселенских соборов. Они определяют и охраняют правую веру. Они отделяют субъективное мышление и переживание с одной стороны от церковного опыта с другой. Правильные предложения необходимы для веры Церкви. Но они – не самая вера. Церковь живет не предложениями, но опытом, который эти предложения выражает. Эти выводы, конечно, не ограничиваются православием, но для меня стали особенно убедительными православные богословы, потому что в православии сфера церковного опыта шире и богаче, чем где-нибудь еще.
Когда много лет тому назад мне поручили написать введение в православное богословие, я хотел выразить именно это. Поэтому я отдал предпочтение православным авторам, богословское мышление которых образовалось этим опытом и которые основывают богословие на том, что испытывает церковная вера.
Моя книга «Введение в православное богословие» к настоящему времени переведена на русский, итальянский, румынский, испанский, польский и болгарский языки. Это значит, что православные и западные читатели принимают книгу как достоверное изложение православной веры. За это я от всей души им благодарен.
Главная цель моей книги – показать сокровища православия православным и инославным читателям. Это я расцениваю как мой вклад в диалог и более глубокое взаимопонимание между христианами западной и восточной традиции.
Я очень благодарен Евгению Михайловичу Верещагину за перевод и прот. Александру Троицкому за проверку первого издания. Дополнения ко второму изданию я сам написал на русском языке. Я глубоко обязан Аркадию Михайловичу Костерину (Нюрнберг) и особенно прот. Александру Троицкому за проверку и корректуру этих частей.
Особую благодарность хочу выразить о. Георгию Кочеткову и сотрудникам СФИ за осуществление второго издания.
