Лежу, скорее всего, в кровати, в голове пустота. Пустота?! Итак, что я о себе помню… родился, учился… жениться вроде не успел… да точно, не успел, умер. Умер на выпускных экзаменах университета. Кто-то слишком сильно открыл канал на огненный план, ну и сам погиб и меня с собой захватил, как сидящего к нему ближе всех. К кому «к нему» – не помню. Вообще с памятью творится что-то странное: имя – не помню, а вот титул – граф Ашениаси, помню. Помню, что учился девять лет в столичной магической школе, а потом ещё шесть лет в университете, тоже столичном, а вот название столицы выветрилось из памяти. Помню, что воспитывался дедом, а куда подевались родители – не помню. Дед-то умер, когда я поступил в университет, успокоившись за моё будущее.
Что же ещё я помню о себе? Помню, с детства была проблема – слишком маленький резерв. Кроме того, примерно у половины одарённых кроме своего собственного резерва есть канал на план какого-то из видов магии, одного или двух соседних. У меня же таких каналов оказалось шесть: Астрал, Свет, Смерть, Воздух, Металл, Материя. То есть ни одного соседствующего с другими! Это привело к тому, что пользоваться я не мог ни одним из них. Меня, как феномен, с детства исследовали самые могущественные маги Империи. Конечно же на опыты меня не пустили (да кто бы им позволил!), но пару месяцев в году на разнообразные тесты и исследования меня, любимого, вплоть до моего первого совершеннолетия уходило стабильно. Вердикт был неутешителен. Для использования энергий планов мне необходим был собственный резерв, не менее чем в три раза превышающий пропускную способность канала. Если сказать, что пропускная способность каждого канала превышает пятьдесят тысяч единиц, а собственный резерв архимага где-то в районе двадцати тысяч единиц, масштаб задачи, стоящей передо мной, становится понятным.
Мой же резерв… демоны, опять не помню. Это бесит. Помню только, что при поступлении в школу, он был на нижней грани для зачисления в столичную школу – пятнадцать единиц. Помню, что вообще, для зачисления хоть в какую школу нужен резерв не менее пяти единиц, а если он к десяти годам, моменту зачисления, меньше, то тебе светят двухгодичные курсы и всё. Я же развивал резерв, точно помню. Помню, что в первом классе я был предпоследним по объёму резерва, а к выпуску – сорок восьмым из семидесяти двух учеников. В университете же я… опять не помню, но в двадцать лучших не входил точно. Это помню, потому что двадцать лучших сами выбирают службу из предоставленных вакансий, а остальные – получают её по жребию. После университета надо отслужить… кажется двадцать лет. Точно, двадцать.
Чему учился пятнадцать лет – ничего не помню, хотя… приёмы повышения резерва помню, уже хорошо. Так, если я умер, то где я? Я ощущаю своё тело, хотя… странно ощущаю, как по-моему. И резерв… демоны, две целых одна десятая единицы?! Да что такое творится?!
Что такое? Не могу ни пошевелиться, ни открыть глаза. Резерв – значительно уменьшился, каналы… не ощущаю, хотя что-то есть. Сознание уплывает.
* * *
Лежащее в больничной палате тело ребёнка содрогнулось, по лицу пробежала трудноуловимая гримаса, прибор, стоящий в изголовье кровати и напоминающий часы с маятником, пискнул, засветился красным, стрелки его задвигались быстрее.
К тому моменту, как в палату зашла молодая женщина в белом халате, прибор уже успокоился. Женщина была невысокого роста, её тёмные волосы завязаны в тяжёлый узел. Фигура женщины была широковата в кости, но все положенные выступы и впадины были на своих местах. Медсестра (это было понятно как по наряду, так и по поведению) проверила показания прибора, тяжело вздохнула, посмотрев на мальчика, и вышла.
