– Долго ещё? –
спрашивает муж и повышает голос: – Ира! Ты спать идёшь?
– А? –
вздрагиваю, выныривая из тяжёлых мыслей и сомнений. Откладываю расчёску и
поворачиваюсь к мужу. – Даня, ты ничего не хочешь мне сказать?
Муж морщится:
– Сколько раз
просил не называть меня так. Маме не нравится, как ты коверкаешь моё имя.
– Богдан, –
примирительно исправляюсь я. Сдерживаю рвущиеся обвинения, что ещё недавно ему
нравилось ласковое обращение. Спрашиваю снова: – Так тебе нечего мне сказать?
– Что сказать?
– он нехотя откладывает телефон и с лёгким раздражением смотрит на меня. – Ах,
да. Хватит потакать капризам Дарины, это не приведёт ни к чему хорошему.
– Как я ей
потакаю? – удивляюсь я.
– Думаешь, я не
знаю, что ты снова купила ей новый рюкзак? – кривится он. – Мне приходят
сообщения обо всех операциях по карте.
– Это я себе, –
пытаюсь выгородить дочь.
Он иронично
хмыкает, и я торопливо добавляю:
– Ты не знаешь,
какие теперь дети. Если Дарина появится с прошлогодним, её будут буллить.
– Можно было
выбрать что-то подешевле, – не сдаётся он, снова глядя в телефон. – Она ещё
ребёнок. Даже у тебя нет сумки от этого бренда!
– Куда мне с
ней ходить? – вздыхаю я.
– Вот-вот, –
пролистывая что-то, бурчит он. – Будь экономнее, маме не нравится, что ты много
тратишь.
И улыбается
чему-то. Или кому-то. Мне он давно так не улыбался.
– Богдан! – не
выдержав, вскрикиваю я. – Посмотри на меня!
– Что ещё? –
снова недовольно хмурится.
Взгляд его
чёрных глаз вновь становится пустым
раздражённым, словно только что не искрился смехом. Становится больно, и
сомнения растут, будто снежный ком, летящий с горы.
– У тебя
другая? – спрашиваю напрямик.
Взгляд Богдана
становится неприятно колючим, уголок губ дёргается.
– Ты
улыбаешься, читая, – киваю на телефон.
– Забавный
случай на работе, – откладывает смартфон и садится на нашей огромной кровати с
дорогущим матрасом. Помню, как я радовалась приобретению. Продолжает жёстко: –
Ир, если тебе нечем заняться, то лучше бы разобрала детские вещи. Шкафы ломятся
от одежды, которая мала детям. Мама продаёт то, что не носит, в интернете…
– Да прекрати
уже говорить о своей матери! – окончательно срываюсь я. – Я тебя спросила
прямо, а ты уходишь от ответа.
– Так, ясно, –
он поднимается с кровати. – Запишись к
психологу. Я работать. Весь сон прошёл.
И ушёл, хлопнув
дверью. Я знала, что теперь он долго не выйдет из кабинета. Будет возиться со
своим ай-ти проектом, пока не остынет. Раньше я радовалась тому, что фирма
моего мужа поднимается и быстро раскручивается, принося прибыль, но сейчас
осознала, что именно после успеха Богдана, мы с мужем начали отдаляться друг от
друга.
Ещё пять лет
назад, когда мы вшестером ютились на съёмной квартире, то часто вместе гуляли,
играли с детьми, смотрели на звёзды, смеялись и мечтали… Как давно муж не
держал меня за руку! Когда в последний раз делился своими планами?
Вытираю мокрые
дорожки со щёк и поднимаюсь. Сунув стопы в домашние туфли с милой розовой
опушкой, накидываю шёлковый халат и выглядываю из спальни. В доме так тихо, что
слышно, как возится в своей клетке шиншилла.
Крадучись,
пробираюсь к кабинету мужа и стою у двери несколько минут, прислушиваясь к
перестуку клавиш. Положив ладонь на ручку, собираюсь войти, чтобы рассказать
Богдану о странном звонке и помириться, как слышу вибрирующий звук.
– Да, –
отвечает муж. Молчит некоторое время, потом мягко смеётся. – Ну, хорошо,
уговорила. Скоро буду.
Холодею
изнутри. Неужели то, что сказала та женщина, правда? Так ласково Богдан ни с кем, кроме, наших детей, не разговаривает.
Я уже не помню, чтобы муж говорил мне что-либо в подобном тоне.
