- Рит! Выручай! Там опять этот пришел!..
Я вынырнула из холодильника, растирая окоченевшие даже в
перчатках руки.
- Какой этот, Маш? – спать хотелось жутко. Никак не получалось
вникнуть в то, что говорит мне кассир.
- Ну тот… что приходит раз в неделю и берет бутылку бренди…
- И что?
- А то, что я боюсь его, ты же знаешь! – с конопатого лица Маши
на меня смотрели совершенно круглые и возмущенные глаза. – Он на
колдуна похож и злющий такой. Вдруг порчу наведет.
- Маш, ну какую порчу, - зевнула я так, что едва не вывихнула
челюсть. – Ладно, раз я на кассу, ты тогда снимешь просрочку.
Идет?
- Да с радостью!
Конечно! С радостью… Поснимала бы она ее с мое, каждую смену, в
одно и то же время – перед полуночью, наверное, заговорила бы
по-другому. Но таков удел начальника смены, кем я и являлась,
работая два дня через два и после восьми вечера, когда из трех
кассиров оставался один, выполняя обязанности и свои, и продавцов,
и даже работника гастронома. Ладно хоть секьюрити оставался с нами
до конца смены. Вернее, оставалась. В охране у нас работали такие
же молодые девчонки, как и мы с Машей, и в обязанности их входило
следить за камерами, в особенности за залом с элитным спиртным,
который тырили чаще всего. Какой охранник из девчонки, особенно
поздно вечером, когда в магазине покупателей толком нет, и из
работников я, Маша, да Катя – та самая секьюрити?
Я посмотрела на часы – без пяти десять. Ровно пять минут есть,
чтоб пробить спиртное. В десять вступает в силу запрет на его
продажу, и кассы автоматически блокирует. Хорошо если удается
убедить покупателей мирным путем расстаться с заветной бутылкой,
вернуть ее на полку. Попадаются и буйные, особенно пьяные. Вот в
такие моменты даже мне становится страшно.
Забежав за кассу, я протянула руку и буквально выхватила у
покупателя бутылку Red Label. Пробила ее и только потом посмотрела
в темно-серые, как грозовое небо, глаза и назвала сумму. Хотя, чего
ее называть, если он и так прекрасно знает. Каждую неделю он
приходит в наш магазин исключительно за шотландским бренди.
Вообще, Маша не зря его боялась. Недобрый был взгляд у этого
мужика. Сколько ему лет? Навскидку не больше сорока. Не парень, но
еще и не дядька. Да и такого рослого качка язык бы не повернулся
назвать дядькой. Отчего же он тогда зол, как черт, все время,
словно в мире не осталось ни единого человека, который не бесил бы
его? Если бы не печать суровости, приросшая к его лицу, то,
наверное, его можно было бы назвать даже симпатичным. Не в
классическом смысле слова, а в мужественном его понимании. Только
вот эти плотно сжатые губы, делающие скулы еще шире, упрямый
подбородок и главное глаза… Брр, да у меня от его взгляда мороз по
коже бежит!
И конечно же, спасибо я не дождалась. Ну правильно, кто я такая?
Так, продавщица в не самом проходимом магазине сети «Кадриль». Да и
бог с ним. Кажется, в следующий его приход будет не моя смена, -
прикинула я.
Сегодня была суббота, а это значило, что смена моя уже длилась
одиннадцать часов. По будням начальники смены (а нас таких было
две) работали с часу, а по выходным с одиннадцати часов, но всегда
до часу ночи, когда закрывался магазин. Так что, мне оставалось еще
три часа, когда можно будет отправляться домой. И наконец-то, можно
выспаться, потому что завтра на работу выходила сменщица.
Три часа пролетели как один миг, и ровно в час мы выходили уже
втроем из магазина, сдав его под охрану.
Вот скажите мне, кто прокладывает федеральную трассу прямо через
поселок? Вот и я не знаю. Но в нашем замухранске дело обстояло
именно так – пополам его делила трасса. И пусть ночью машин было
мало, но все равно переходить ее было страшновато, в кромешной
тьме. А днем тут так и вовсе автомобили сновали туда-сюда, а то и
пробки выстраивались, потому что сразу за нашим поселком шел
раздолбанный железнодорожный переезд, через который машины не
ехали, а переползали. Отсюда и пробки. В городе работников сети
«Кадриль» развозили по домам корпоративные такси. А у нас и
такси-то не было. А в городе не было работы. Эх…
