Второе ноября. Среда.
Профессорский кабинет заполняли красноватые лучи заходящего солнца и аромат свежесваренного кофе. За окном пролетал первые снежинки, но в помещении было тепло и уютно. В большом кожаном кресле сидел хозяин кабинета, профессор Либерман Михаил Львович, опытнейший психотерапевт, доктор медицинских наук. Он сидел перед ноутбуком, с которым практически не расставался, и где была вся важнейшая информация как по исследованиям, проводимым в клинике, так и пациентам, проходившим лечение. Сегодня вышел очередной номер электронного журнала по психотерапии, в котором были, на взгляд Либермана несколько интересных статей. Сделав небольшой глоток кофе из изящной чашечки, и надев очки, профессор вновь погрузился в чтение.
В достаточно просторном кабинете стеллажи занимали добрую половину свободного места. Они были заставлены книгами, стопками сложенными профессиональными журналами, научными фолиантами, альбомами с произведениями искусства, но на большей части находились разного цвета и объема папки с документами, исследовательскими работами и прочими нужными и ненужными бумагами. Массивный письменный стол, на котором помимо большого количества больничных карт пациентов и иностранных научных журналов, стояли ноутбук и чашечка из саксонского фарфора с недопитым кофе на таком же фарфоровом блюдце. Подарок одного из состоятельных пациентов в знак благодарности. Раньше этих кофейных пар было шесть, но сейчас осталась только одна, и то на чашечке был небольшой скол, а на ручке маленькая трещинка. Видимо посуда доживала свой век. Слева от профессора на краю стола стояла антикварная настольная лампа с массивным красно-зеленым абажуром.
За креслом на стене в рамках под стеклом висело несколько сертификатов, лицензий и дипломов. На удивление их было не много. Либерман не был тщеславным и при желании своими дипломами мог украсить весь кабинет от пола до потолка весь. Но во всем же нужно иметь чувство меры.
Современные вертикальные жалюзи наполовину закрывали окна, в ясную солнечную погоду создавая полумрак.
По правую руку от профессора у края стола находилось мягкое удобное кресло для посетителей и чуть поодаль, черный потертый неудобный диван для ассистентов. У противоположной стены стояло несколько стульев в расчете на то, если вдруг потребуется дополнительное место.
Либерман любил сидеть в своем любимом кресле с чашечкой кофе напротив огромного портрета Зигмунда Фрейда, запечатлённого в полный рост. Картину основателя психоанализа и научной психотерапии написал один из его пациентов. На полотне в массивной золочёной раме Зигмунд Фрейд стоял полубоком, с дымящейся сигарой в руке. Лицо его было слегка повернуто и так получилось, что доктор Либерман и доктор Фрейд смотрели друг другу в глаза. Михаил Львович, когда оставался вечером один, любил поговорить вслух с молчаливым доктором Фрейдом. Профессор представил себе ситуацию, как если бы кто из посторонних в момент их беседы зашел в кабинет, – и улыбнулся. Эта его забавляло.
Читая очередную статью, чувствовалось, что он недоволен и крайне раздражен, и чем дальше он ее читал, тем больше багровело его лицо и начинали играть желваки.
– Нет, это определенно невозможно читать, – не дойдя до конца, с возмущением и негодование в голосе буквально выкрикнул Либерман.
Резко, с брезгливостью отодвинув ноутбук, он встал с кресла и повернулся лицом к портрету Фрейда.
Промелькнула мысль: «Бедный Зигмунд Фрейд, отец психоанализа, один из основателя научной психотерапии. Если бы он такое прочитал, он бы перевернулся в гробу».
Еще раз подойдя к ноутбуку и посмотрев исходные данные, прочитал фамилию автора. Она ему ничего не говорила. Серебрянская О.К., экстремальный психолог.
