Я плюс все

Кто же виноват?! Никто не виноват. Просто я люблю играть в футбол.

Не ПРОСТО люблю, а с ума схожу, если не погоняю мяч перед школой или после школы.

С ума схожу!

Я бы целый день гонял мяч, но школа и всё другое отнимают столько времени!

Ничего не поделаешь.

Даже во сне я в футбол играю. И так это у меня здорово получается!

Женька-Пузырь сказал мне однажды:

– Клёво ты в футбол играешь! Как псих.

Я играю в футбол до самого-самого, до потери сознания. Когда сердце в голове колотится и готово выпрыгнуть из ушей!..

Уже все разбегутся по домам или в школу, а я ношусь по пустырю и не отпускаю кого-нибудь одного, чтобы голы забивать, ну, пока не заорёт:

– Псих! Я – всё! Не могу больше! Я пошёл!

Только тогда и отпускаю. А потом сам мчусь в школу. Или домой иду, если это суббота или воскресенье. Усталый такой иду. Счастливый. Хорошо!

Приду домой, а там мама, папа, телевизор, ужин, яблоки. Книжки.

Я книжки люблю. Мне их папа из библиотеки приносит. С работы. Он работает в аэропорту. Инженером. Каждую неделю приносит – про животных, про приключения, про путешествия.

В основном я читаю книжки перед сном. И даже иногда ночью, под одеялом, с фонариком. Днём, конечно, тоже читаю. Когда не играю в футбол. И на уроках.

Сейчас вот сижу на уроке труда и читаю про мушкетёра д’Артаньяна.

Я свою железяку уже отполировал как следует – напильником-драчуном. И сижу себе, читаю. Всё равно учитель курить ушёл.

Интересная книжка! Я такие люблю:

– Убейте меня, если хотите! Я ничего не скажу!

Д'Артаньян поднял её, охватив рукой её стан. Но, чувствуя, как тяжело она повисла на его руке, и понимая, что она близка к обмороку, он поспешил успокоить её, уверяя в своей преданности. Эти уверения ничего не значили для госпожи Бонасъе: такие уверения можно расточать и с самыми дурными намерениями…

Это точно! Клясться можно в чём угодно. Но д’Артаньян никогда не обманет! Он честный. Это же д’Артаньян, а не какой-нибудь пройдоха кардинал!

Вот у меня приятель – Федя Федотов. Он врёт и не краснеет.

Он говорит сегодня на большой перемене:

– Ты мне друг?

Я говорю:

– А что?

Он говорит:

– Я такое знаю! Про Ирку Демьяненко!

Я говорю:

– Что знаешь?

Он говорит:

– Она на балконе загорает!

Я говорю:

– Ну и что? Я тоже загораю.

Он говорит:

– Да она ТАК загорает!

Я говорю:

– Как – так?

Он говорит:

– Без ничего! Голая!

Я говорю:

– А ты видел?

Он говорит:

– Видел, в бинокль! В полевой! В отцовский!

Я говорю:

– Врёшь!

Он говорит:

– Чтоб мне лопнуть!

Я говорю:

– Ну да! Лопнешь ты!

Он говорит:

– Значит, не веришь?

Я говорю:

– Не верю!

Он говорит:

– А я вру, да?

Я говорю:

– И не краснеешь!

Он говорит:

– Приходи завтра.

Я говорю:

– Зачем?

Он говорит:

– Сам увидишь.

Я говорю:

– Что?

Он говорит:

– Ты приходи, приходи…

И ушёл в буфет, посвистывая.

Я поискал глазами Иру Демьяненко.

Она стояла у окна и наблюдала за воронами.

Вороны дрались на ветке. Кричали.

Вдруг Ира обернулась и поймала мой взгляд. Видно, почувствовала, что я смотрю на неё. Улыбнулась.

У меня почему-то всё внутри съёжилось, но я тоже улыбнулся в ответ. Ужасно глупо улыбнулся. Мне показалось, не улыбнулся, а скорчил рожу.

Ира Демьяненко сказала:

– Какие смешные вороны! Они похожи на вас.

– На кого? – спросил я.

– На тебя, на Женьку, на Федотова. Когда вы играете в футбол.

Я уставился на ворон и подумал: «Ничего они не похожи на нас!»

Я хотел ответить Ире Демьяненко, но она куда-то подевалась, как футбольный мяч во сне, когда хочешь по нему ударить, а он внезапно исчезает, и ты бегаешь по полю совсем один, а мяча всё нет и нет.

После уроков мимо меня прошёл Баран и дал подзатыльник. Мне. За что?!

У меня потемнело в глазах. От негодования.

Я схватил Барана за рукав, кричу: