Он сидел в вагоне скорого поезда. До отхода экспресса «Красная стрела», Москва-Ленинград, оставались считанные минуты.
В окно вагона ярко светили огни на перроне. Свет был повсюду. Толпа отъезжающих и приезжающих суетилась на перроне. Пассажиры катили чемоданы на колесиках, тащили тележки, несли тяжелые сумки. Плакали дети, лаяли собаки, кричали носильщики. Весь этот огромный муравейник колыхался и жил какой-то своей жизнью.
Он смотрел на всю эту суету из окна вагона, чуть насмешливо и отстраненно, погруженный в свои мысли и переживания, чему-то улыбался и периодически доставал из рюкзака, из потайного кармашка, бархатную коробочку, открывал ее и любовался игрой света в гранях большого красного камня на серебристом колечке, которое томилось и ждало своего часа.
Колечко думало о том, как ажурными гранями прикоснется и обовьет тонкий пальчик любимой. Оно радовалось за хозяина: «Наконец-то этот ветренный человек нашел свою любимую и единственную».
Поезд тронулся. Каких-то семь часов, и он будет в Питере. Под стук колес он задремал. Браслет из белого металла, обрамляющий запястье мужчины, серебрился в тусклом свете ночника…
Утром в квартире на Шпалерной раздался звонок. Соседская девочка, маленький белокурый Ангел, постучала в дверь комнаты и сказала: «Это вас!»
Голос в телефонной трубке ударил ее, до дрожи в коленках, привел в смятение все чувства, зашевелил мурашки на спине, проник в глубины всего существа, а потом тихо растаял. Это был он! И он назначил ей встречу, можно сказать, свидание. Совсем рядом, у станции метро.
Она открыла шкаф. Синее платье из марлевки с вышитыми белыми звездочками по подолу, которое так шло ей, так и просилось в руки, молило ее: «Надень меня, надень!» Босоножки на высоком каблуке обхватили стройные лодыжки, застучали по асфальту. Тук-тук-тук по дорожке и по его сердцу.
Длинные темные волосы летели по ветру. Она еще молодая и красивая. И она так ждет своего счастья. И все еще впереди.
Его было видно уже издалека. Высокий, худой, в цветной рубашке и рваных джинсах. Темные волосы стянуты в хвост, как у индейца.
Вот они и встретились, узнали, не испугались, коснулись друг друга. И даже голоса их зазвучали в унисон, на одной волне.
Одуряюще пахло весной. Деревья и цветы качались в зеленом мареве. Стоял месяц май. Наступали белые ночи.
Сначала они шли почти рядом, на пионерском расстоянии друг от друга. Но улочки сужались, и их невыносимо притягивало друг к другу. Магнит включился.
Где-то в районе Смольного, в садике он сорвал с куста душистую красную розу и протянул ей. Красивый и благородный жест. Но на соседней улице к ним подошел сержант милиции и укоризненно погрозил рукой: «Все нужно делать в нужном месте и в нужное время, желательно в темное время суток. А сейчас платите штраф!»
А потом плавно наступил синий питерский вечер. Они шли по набережной Робеспьера в сторону Литейного моста, держались за руки и говорили-говорили-говорили. Волна доверия и понимания не уходила.
Около часа ночи они остановились и стали пристально рассматривать кружевные пролеты моста. Санкт-Петербург – город белых ночей и прекрасных мостов сулил что-то необыкновенное. Но пролеты моста распрощались друг с другом не по середине, а где-то сбоку. И фонарь укоризненно смотрел на них под прямым углом и глупо улыбался.
Они долго смеялись…
А фантастическая ночь продолжалась! Во всю обжигало радостью, весной, молодостью и потрясающим счастьем.
Наконец-то колечко дождалось своего часа. Он встал на одно колено и открыл бархатную коробочку. Колечко послушно, легко и свободно обвило тонкий девичий пальчик. Все случилось как в кино, как в книге, как в сказке…
