Сегодня 122-ой день нашего пребывания в космосе на станции «Искра-2».
Утро началось как обычно. Я проснулась и в 122-ой раз порадовалась: на работу не надо ехать. Делаешь шаг из каюты – и ты уже на работе.
Утренний чай, правда, тоже сразу на работе. С детства привыкла завтракать, глядя в окно. Обнять ладонями чашку чая и смотреть как ветер качает деревья, как от дождя темнеет намокший асфальт или как снег пытается укрыть его.
За эти почти 4 месяца, я ещё не привыкла, что за окном ни трава, ни снег, а целый космос. Каждое утро, как в первый раз, разглядываю нашу Землю. Необычайно красивая, всегда разная и такая родная она поражает многообразием красок и плавностью каждой линии рельефа. А иногда закутается в облака, спрячется, как ребёнок под одеяло и думает, что никто её не видит.
Где-то там, чуть правее от самого многоцветного облака, сейчас пьет чай моя дочурка. Она тоже в эти минуты смотрит в окно, потом наскоро пролистает Instagram, чмокнет папу и убежит в школу.
Вот и мне пора закругляться с завтраком, сентиментальными мыслями и начинать насыщенный трудовой день, расписанный по секундам. Вперед!
***
Решила написать ещё несколько строк, пока Александр заканчивает ужинать, а Алексей полетел менять кислородную шашку. Смешно все-таки он выписывает пируэты и пританцовывает в невесомости. Не упускает ни минуты, чтобы пошутить. Процедура штатная, много времени не займет, но я успею:
Сегодня был эфир с родными. Доча сдавала первый «пробник» по устному русскому и в целом осталась довольна тем, как всё прошло. А я и не сомневалась в ней.
Она уже такая большая, уже доросла до ОГЭ. Даже не верится! Радостно было услышать, что дома всё хорошо! Они, молодцы, справляются без меня на «отлично», и это помогает мне с головой погрузиться в работу.
Завтра у нас по плану…
– Горим! – крикнул бортинженер Алексей, дернул со стены огнетушитель и метнулся обратно к установке по сжиганию кислородных шашек.
Командир сорвался за ним, схватив по пути второй огнетушитель.
А я? Я рванула в противоположную сторону, чтобы срочно добыть ещё один из другого отсека.
Во сне, часто испытывала неприятное чувство: надо бежать, но движения бесконечно медленны и плавны. Тело жаждет скорости, но не получается двигаться так быстро, как привык организм в случае опасности. Сейчас это было наяву. «Давай! Вперед!» – скомандовала я себе и с остервенением, оттолкнувшись ногами от стены, метнулась к ребятам.
Ничего не видно: белый пар, черный дым – смешиваются, не дают дышать, преграждают путь. За серой пеленой я разглядела лишь Александра. Его мышцы напряжены, едва не разрывают рукава футболки. Он отчаянно лупит струёй огнетушителя, но ярко-малиновое пламя, агрессивно и настойчиво вырывается из установки всё сильнее.
– Лови! В жидком режиме!
– Несите следующие, – скомандовал Александр, и мы с Лёшей помчались в другие отсеки.
Некуда было деться от огня и дыма. Взгляд скользнул на иллюминатор.
«Окна не открывать!» – в голове вскрикнул мамин голос, полный страха и боли. Мамин окрик прорвался сквозь время, из того пожара, что случился в детстве. Тогда мама уложила меня спать, подоткнула одеяло, выключила свет и пошла на кухню. А я обняла плюшевого чебурашку и шепнула ему: «Завтра 1 февраля. Папа вернется из командировки. Привезет нам вкусное». И вдруг, хлоп!
В доме взорвался газ. Мама, потеряв меня в дыму, могла только надеяться, что я услышу её: «Окна не открывать!» Тогда мы с ней точно знали: за дверью – спасение. Нам всего лишь надо пробраться к двери. Надо выйти! Скорей из дома! За дверь! Выбраться! Там помогут!
Но сейчас помощи ждать неоткуда. И спасительной двери нет. Весь мир сжался, прилип к телу как панцирь, съежился до размеров станции.
