Сотни и сотни километров пустоты. Сотни километров одного сплошного «ничего». Иссушенная земля, голые деревья, осыпавшиеся в пыль здания. Ни зверей, ни птиц, ни живых растений. Ничего. Вода в реках щедро выдыхает ядовитые испарения, а в воздухе витает запах пыли с примесью серы и чего-то ещё, не менее зловонного. По пустынным дорогам, если можно назвать дорогами участки земли, чуть менее засыпаные пеплом и хламом, то и дело проносятся пакеты, мусор, а иногда и мелкие ветки, задорно подхваченые ветром.
Ландшафт не меняется, сколько хватает зрения и ещё дальше, но вот, как странный и нелепый мираж, вдалеке выплывают крыши высотных зданий. За пустотой, в гордом одиночестве стоит мёртвый город Немезис. Если бы были живы старики, обитавшие в нём когда-то, они, возможно, вспомнили бы прежнее, первое название города, которое он носил ещё до Ядовитого Неба. Но увы, город стоял молчаливый и пустой. Ни старых, ни молодых не пощадил тот день. Ни детей, ни женщин, ни мужчин, ни даже животных не осталось в городе. Немезис был мёртв.
Некогда большой и шумный, город-миллионник теперь представлял собой странное, страшное и, по-своему, притягательное зрелище. Бессчётное количество многоэтажек стояли пустые, некоторые из них разрушились до половины, некоторые – до основания. Высотки поновее оказались более стойкими, но и их не пощадило время и отсутствие людей, и медленно, но верно они тоже стали терять свою мощь и, будто уставшие от гнёта городской тишины, постепенно сдавали позиции и поддавались разрушению.
Если идти по городу от центра к любому краю, картина почти не менялась. Менялись только высота домов – они становилась ниже, и степень увядания – она становилась больше, хотя в целом, время, прошедшее со дня Ядовитого Неба почти уравняло богатые районы и гетто.
То тут, то там из земли торчала железная арматура, остатки от лавочек и дорожных знаков. Покосившиеся бока железных ларьков уныло стремились к земле. Дома, со спокойствием умирающего больного, доживали свой печальный век, среди увядшей природы. Вдоль дорог валялся мусор и, если присмотреться, то нет-нет, да попадутся остатки того, что когда-то дышало и бегало. Стоит ли говорить, что от былого величия города не осталось и следа?
Немезис был мёртв. За одним небольшим исключением.
Холодный, по-осеннему промозглый ветер беспощадно забирался под воротник, вызывая волну мурашек по спине. Заброшенные дома, мало по малу съедаемые временем, смотрели со всех сторон провалами пустых чёрных глазниц-окон. На одиноко торчащей арматуре меланхолично покачивался пакет, как белый флаг, принесённый, откуда то ветром.
Ни птиц, ни зверей уже давно не осталось, что уж говорить о людях? Только бетон, сталь, пластик и стекло. Под ногами, иссохшими костями, хрустели листья, дополняя, и без того упадническую, картину бытия.
Он остановился. Прислушался. Выдыхая пар, медленно поднял лицо к небу и всмотрелся в мутный облачный купол.
К слову сказать, его лицо можно было бы даже назвать красивым, если бы не холодные, колючие глаза и множество мелких шрамов, полученных в стычках с людьми, пока те ещё не покинули город.
Он смотрел в небо, затянутое тяжёлыми, полными тучами, за которыми едва угадывалось мутно-жёлтое солнце. Никакой надежды уже давно не было. Его вёл исключительно интерес ни то охотника, ни то учёного. Правда ли, что в этом городе остался последний человек? Спустя столько лет со дня, когда небо скрылось за пеленой ядовитых туч? Возможно, он сможет дать ему ответы? Но пока мрачные небеса молчат, а значит нужно искать дальше.
