Диалог 1: я и мой народ
– Здорово, Кэт.
– О, привет.
– Говорить можешь? Не занята?
– Могу. А ты в дороге?
– Ага, еду с футбола. Наши совершенно великолепно продули.
– Что-то для проигрыша у тебя слишком хорошее настроение…
– Да, собственно, результат предсказуемый. Многого от этого матча я не ждал. Зато я купил отличного вишневого пива и теперь готов воспринимать окружающее в радужных тонах. Сейчас даже «Мой Народ» кажется мне родным и близким. Скажу тебе больше, я чувствую себя частью «Моего Народа».
– «Мой Народ»? Это ты о чем?
– О, Кэт, ты можешь видеть его разве что из тонированного окна авто. Ты далека от «Моего Народа», ведь ты боишься, боишься выползти из своей зоны комфорта. Там, о ужас, совсем не позитивненько и – кошмар какой – могут нахамить…
– Ой, не дает покоя тебе мой образ жизни, Братец. Но давай без перехода на личности. Что там с твоим Народом?
– «Мой Народ»: Он патриотичен! Любить Россию и любить Путина для него суть одно! Называет домашних кошек Донбасс и Луганочка. Он пьет пиво и ссыт в тамбуре. Считает свое мнение единственно правильным, ну и мнение Владимира Соловьева иногда так же учитывается.
– Ты бы потише, Братец. Разговоры, подходящие кухне, а не по телефону в дороге.
– Говорю же, боишшшься…
– Разумно опасаюсь. Ты не во всех случаях можешь убежать или отмахаться. А такие, как я, вообще перед агрессией полностью и абсолютно беззащитны. Нет места аргументированной дискуссии, сплошь безапелляционные однобокие мнения. Мне нечего противопоставить напористому хамству и чужой силе. Как будто много лет человеку не давали права высказаться и, наполнившись злобой, он теперь повсюду брызжет слюной, захлебывается ругательствами.
– А это и есть «Мой народ», Кэт. Народ, увешанный ярлыками.
– Какими еще ярлыками? Братец, мне кажется, последняя бутылка была лишней!
– Ничего ты не понимаешь! Я можно сказать на волне красноречия открываю тебе до сих пор неизвестный мир современного общества!
– Ааа… Ну давай, открывай.
– Ярлыки – это сами люди. Их действия, стремления, мысли и чувства уже давно проштампованы, имеют название, цвет, стоимость, конкретный бренд. Возьми, к примеру, столь нелюбимый мною офисный планктон.
– Вымирающий вид. Речь вроде о патриотах шла? А среди известного мне планктона таковых не имеется, ну или у них это чувство в спящем режиме.
– Ярлыки у патриотов, патриоты в ярлыках.
– Что?
– Это я так, напеваю. но дело не в чувствах, я говорю скорее о готовности подчиняться правилам, стремлении к комфортной безопасности.
– Что же в этом плохого?
– В сути, Кэт! В том, какие правила, с какой целью они прописаны – никто не задумывается. Люди с удовольствием постят чужие мысли, но не способны сформулировать собственных.
– И патриотизм с твоих слов получается таким же навязанным правилом поведения?
– Точно! Патриоты. Пил я тут с одним недавно.
– Как же тебя угораздило?
– У коллеги на шашлык собрались, а этот товарисч то ли родственник, то ли сосед. Представляешь, Кэт, он на полном серьезе рассуждал, что власть излишне лояльна. ведь журналистов давно пора пересажать; электронную переписку и телефонные разговоры просматривать и прослушивать соответственно не только по решению суда, а всю вообще. Мол, отрицательный пример соседней страны перед глазами. Надоел запад со своим влиянием, потреблением и ценностями. Развращают, Сволочи, Русскую душу. А мы их будем давить, давить любые проявления в зародыше. На мой вопрос: «А как насчет естественного права человека на свободу, в том числе свободу слова, мысли, самовыражения?» он заявил, что все проблемы в России из-за таких продажных (дальше матом, это я повторять не буду), короче, из-за таких, как я. И попытался набить мне морду.