Наше знакомство с яростным НЛП предлагаем начать с описания его отличий от боевого НЛП – именно это позволит понять всю их философию.
Как возникло боевое НЛП? В свое время мы обратили внимание на то, что при создании нейролингвистического программирования его авторы Ричард Вендлер и Джон Гриндер исследовали работу психотерапевтов, паттерны успешности их стратегий взаимодействия с клиентами и совершенно не обращали внимания на самих клиентов. А ведь в этой связке клиент имеет ничуть не меньшее значение, чем сам терапевт. Вся терапия построена вокруг различного рода «точек слома» человека! И мы начали исследовать: что такое должно случиться с человеком, чтобы он попал на прием к коучу, психологу? Иногда нам удавалось раскрутить нить рассуждения до психотерапии, но не более того.
А еще мы обратили внимание вот на какую особенность. Для того чтобы работали паттерны деструктивной коммуникации, рядом с нами должен быть кто-то: родные, близкие, знакомые, сотрудники и т. д. И мы пришли к ужасающему выводу о том, что время их воздействия на нас ничтожно мало. Работающий человек из 24 часов в сутках примерно 8 часов находится на работе; еще столько же уходит на сон плюс пара часов на дорогу, личные дела… Короче говоря, родным и близким остается ничтожно малое количество времени, чтоб испортить нам жизнь. Конечно, со временем вырабатываются уникальные по своей эффективности техники разрушения. Но время контакта увеличить трудно. А ведь сколько всего можно поломать в психике других, если бы в распоряжении были хотя бы 12–15 часов! И тут к нам пришла конгениальная, по нашему мнению, идея. Ведь человек всегда сам с собой наедине, и он может себя разрушать все 24 часа! Если бессознательному закинуть правильную программу, то, наверное, во сне разрушение будет происходить даже эффективнее.
Так родилась базовая идея яростного НЛП: запускать программы саморазрушения, на первом этапе которых инициатор присутствует, но потом отходит в сторону, и человек начинает самостоятельную «работу». А кто может лучше знать себя и свои болевые точки, кто может больнее ударить по самому себе? Сам человек. Так у нас и возникло некоторое количество идей о том, как можно довести людей до психиатрического расстройства.
Мы стали наблюдать за теми, кто ходит к врачам-психиатрам. Стали общаться с самими психиатрами. И выяснилось, что все эти мыслевирусы, которые пропускает через себя человек, действительно приводят к некоторой форме психиатрического расстройства.
Мы, авторы книги, по образованию и роду деятельности психиатрами не являемся, именно поэтому создавали свой курс и все его упражнения в сотрудничестве со специалистами в этой области. Когда нас упрекают в том, что мы не психиатры, мы отвечаем: у нас разные фокусы внимания. Мы можем видеть паттерны, закономерности, убеждения во всех сферах человеческой жизни. У врачей же другой вид внимания – профессиональный. И это оправданно. Чем больше нюансов способен замечать специалист, тем точнее он соберет анамнез и тем правильнее будет лечение. И именно это взаимодействие: нас как людей, видящих общее, и профессионалов-врачей, видящих детали, – позволило создать яростное НЛП. Мы своим техническим разумом видим паттерны, а потом обсуждаем их со специалистами и получаем подтверждение или опровержение. Например, специалисты говорят: «Да-да, мы это постоянно встречаем, постоянно с ним сталкиваемся». Или: «Нет. Вы верно обратили на это внимание, такое присутствует, но в качестве побочных эффектов».
Мы создавали эту книгу в сотрудничестве с тремя практикующими врачами-психиатрами. Это прекрасные профессионалы, умнейшие люди, но в их работе никогда не была актуальной идея моделирования. Перед ними стоит задача: пришел пациент, нужно четко распознать его симптомы, затем их купировать, а потом его лечить.
