Алекса разбудили чужие, незнакомые голоса.
– В рубашке парень родился, – сказал мужской голос. – Если бы успел сесть в машину, лежал бы сейчас в морге вместе с остальными…
– Ужас какой! – сказал женский голос. – Средь бела дня, в центре города… Даже подумать страшно. Три трупа, плюс один в реанимации…
Женский голос был бархатистым, низким, очень похожим на мамин. Алекс подумал – уж не мама ли это? – но сразу же вспомнил, что мамы больше нет. Это сон. Просто сон. Потому и глаза открыть не получается.
– Говорят, что там не три трупа, а мешок с обгорелыми фрагментами, – сказал мужчина. – Хорошо еще, что идентифицировать не нужно, свидетели личность подтвердили, а то бы Евгений Александрович повесился…
Три трупа? Мешок с фрагментами? А при чем тут директор школы? Зачем ему вешаться?
– Им уже все равно, – сказала женщина. – Их теперь на небесах идентифицируют.
– На небесах?! – иронично переспросил мужчина. – Савелия? Не смеши! Ему в аду самое место…
Глаза все еще не хотели открываться, но Алекс увидел (это же сон!), как Санек садится на заднее сиденье и захлопывает дверь отцовского праворульного лексуса, не дожидаясь Алекса. Санек – тот еще гаденыш. Он не упустит шанса лишний раз указать старшему брату на его низкий статус. Сидящий на водительском месте отец приглашающе машет Алексу рукой и запускает двигатель… Яркая ослепительная вспышка… Чья-то невидимая и очень сильная рука швыряет Алекса назад… Снова темнота… Вдруг снова яркий свет. Где-то наверху светит лампа и видны две головы в зеленых шапочках и белых медицинских масках. А, это получилось открыть глаза… Значит, он в больнице, а отец, Светлана и Санек – в морге. Сказал же женский голос про три трупа… Мешок с фрагментами? Свидетели подтвердили личность? А что если…? Мысль, конечно, хорошая, но… Была – не была!
– Он глаза открыл! – сказал женский голос.
– Молодец какой! – похвалил мужской голос.
Обе головы приблизились и заслонили собой лампу, что было хорошо – уж очень резал глаза ее свет, а отвернуться не получалось, затылок будто приклеили к подушке. Зажмуриваться же было страшно – вдруг не получится снова открыть глаза?
– Вы меня слышите? – спросил мужской голос.
– Да.
– Вы помните, что с вами произошло?
– Плохо… Я в больнице?
– В больнице. Не волнуйтесь, у вас все хорошо, а скоро совсем будет в порядке. Руки-ноги целы, внутренние органы тоже, всего лишь небольшое сотрясение головного мозга и перелом костей носа. Можно сказать, что вы счастливо отделались…
– Вы помните, как вас зовут? – спросил женский голос.
Алекс уже понял, что женская голова находится справа, а мужская – слева. Низко надвинутые на лоб шапочки и большие маски закрывали почти все лицо, но брови оставались на виду. Слева брови были широкими, кустистыми, а справа – тонкими, выщипанными «в ниточку».
– Помню… Алекс… Алекс Бушмакин…
– А полностью?
– Алекс…андр… Николаевич…
– Год рождения?
– Восемьдесят п-п… шестой.
– Домашний адрес можете назвать?
– За… – начал Алекс, но вовремя спохватился. – Зачем?
