Алёна
1 Алёна и домашние хлопоты
— Ярославна, без секса зажиреешь, — услышала хриплый шёпот у себя над ухом.
— Ильич, с сексом в край охренеешь, — зло ответила я и, отобрав у него подушку, на голову накинула.
Руками проехался под хлопковое платье, я лягалась.
Спала в широких штанах и платье. У нас испортились отношения, когда неделю назад трёх коров задрал какой-то зверь, вышедший из тумана.
— Смотри. Насильно возьму, — недовольно ответил, но дальше действовать не стал, сел на кровати.
Шлёпнул меня с силой по попе, весь сон разогнал. А когда я не сплю у меня миллион мыслей в голове, и ни одной о сексе.
И я не в том возрасте, чтобы обиженного самца утешать. Пусть идёт, коров пасёт.
В этой спальне зимой холодно, а летом приятно. Доски почернели от времени, потолок низкий, Ильич своим гребнем по нему проехался.
Окна небольшие закрывались ставнями на ночь, занавески здесь не были предусмотрены. За шесть лет, я их так и не повесила. Кровать широкая скрипела, и не мы её раскачали.
Мы приехали в это место и заняли эти дома, потому что они были пустыми. Куда пропали жильцы этого поселения, догадаться несложно, совсем рядом туман непролазный, в нём на вытянутую руку ничего увидеть невозможно. За туманом живут жестокие звери. Возможно, однажды они вышли и сожрали всех, кто жил в этих домах, поэтому от прошлых хозяев нам досталась и посуда, домашняя утварь, и много вещей в сундуках.
Мы знали об этом, что опасно жить в таких местах, а Ильич ещё удивлялся, что я не хочу рожать ему детей.
Вон подмигивал мне, улыбался. Я знаю, что такой весёлый. Ему снится почти каждую ночь, как я бегу по хлебному полю в сторону леса, смеюсь, и я счастлива, а он идёт следом за мной. Просыпаюсь, он обнимает меня и прижимает к себе, целует, зарывается носом мои волосы.
— Совсем скоро мы вернёмся домой.
Да-да, на протяжении многих лет он это говорил.
Первые два года я скандалила с ним, пыталась уговорить уехать отсюда. Вернуться мы не можем в волчье племя, Лихо Нил Ильич изгнан, под страхом смертной казни. Было местечко под названием Болотце, так туда он не поехал, потому что жить в доме моего бывшего мужа не собирался. А привёл нас сюда и сказал, что здесь будет хорошо.
Действительно, если открыть на западную сторону окна, то первое, что можно увидеть – это мои цветы. Алые виолы занимали половину окна, врывался в спальню чистейший воздух, и представала пасторальная картина с зелёными лужайками, где паслись коровы и овечки, старые домишки, у которых первые этажи каменные, а вторые деревянные, и тоже все почерневшие от времени, а ещё не покосившиеся красивые постройки сельского назначения. Сушилось сено, кудахтали курочки. А дальше горы великие. И хотя казалось, что они совсем близко, это было обманчиво. Высоко, а на пиках лежал снег, и яркое восходящее солнце окрашивала их в оранжевые и розовые краски. От чего горы каждое утро напоминали мне щербет.
В этом месте краски мира яркие. Особенно летом, зимой, конечно, всё уныло.
Хотя с моим мужем не соскучишься.
Место замечательное. Здесь даже растёт виноград, не так далеко рядом с маленьким водопадом, на который я люблю ходить каждое утро.
— Ты опоздал, коров уже выгнали, — сказала я Нилу и, понюхала свои цветы, присела, чтобы взять большую лейку и полить их.
— Уже бегу. Утреннего десерта не будет?
— Нет, не будет, — фыркнула я.
— Ярославна, сколько же ты меня будешь мариновать? — возмутился Нил.
— Ну не знаю, получишь всё, когда увезёшь меня отсюда.
— Нам будет хорошо совсем скоро, я чувствую, — пообещал он мне.
В тысячный раз.
— Уже не верю, — прошептала я.
И он ушёл, хлопнув дверью.
Прошла по скрипучему, такому же чёрному как стены и потолок, полу к другому окну, чтобы открыть его.
