В коридорах больницы стояла тишина, когда Изабелла пыталась уловить хоты бы звук за дверью.
«Никого», – подумала шатенка и легкими шагами, словно ступая по мягкому пляжному песку, подошла к койке и встала на колени, скрестив пальцы на руках в замок, чтобы помолиться.
– Я знаю, что ты меня слышишь, внемли моим молитвам и страданиям… – ее потряхивало от холода, исходящего от кафельного пола, на который падал скромный лунный свет. – Приди ко мне, я умоляю! – жалобно прошептала Изабелла, сцепив сильнее свои пальцы и зажмурив глаза, искренне пытаясь выразить свои чувства и страдания в молитве.
Ее мольбы прервал вошедший в палату дежурный врач, пришедший на очередной обход. От внезапного появления девушка испугалась и подскочила на ноги.
– Изабелла, почему ты не в постели? Немедленно ложись! Не время для молитв… – молодая особа повиновалась взрослому кареглазому брюнету с вечно ледяными руками.
– Для молитв не существует времени, существует только то, для кого мы молимся, – мужчина явно не понял ее слов и только поддакивал в ответ, укладывая пациентку в постель и вкалывая ей успокоительное.
Пару минут врач наблюдал за действием лекарств и, собираясь уже уходить, услышал странное бормотание со стороны шатенки.
– Я хочу к нему… – еле выговаривая с трудом каждое слово, Изабелла медленно хлопала длинными и пышными ресницами, роскошно обрамлявшими зеленые глаза.
– Отпустите меня к нему… – тут глаза ее полностью закрылись, и уже в легком сне она добавила: – Забери меня к себе… – врач не обратил особого внимания на все сказанное, списав на успокоительное и, оставив девушку одну, закрыл за собой дверь, за которой в ту же минуту появился высокий молодой человек, смотрящий на спящую Изабеллу.
В кабинете начальника как всегда тошнотворно пахло сигаретами. Этот курящий идиот с двумя подбородками и лишним весом сидел в кожаном кресле с высокой спинкой, медленно втягивая горький дым большими толстыми розовыми губами, стуча пальцами по столу.
Изабелла сидела напротив него на стуле, сложив руки у себя на коленях, нервничая и раздражаясь оттого, что снова находится в этом кабинете. Это место было больше похоже на склеп, нежели на кабинет, где работает серьезный человек. Темная обстановка здесь угнетала, наводила страх и чувство неуверенности.
Мебель почему-то была из темного дерева, со странным естественным рисунком цвета выдержанного красного вина.
У Изабеллы этот рисунок ассоциировался с кровью, размазанной по поверхности мебели. Каждый раз, когда ее взгляд падал на это место, она невольно касалась крестика на шее.
В целом этот кабинет был странным – здесь никогда не было ни одного хорошего руководителя, а все предшественники Брукса были такие же самодуры, или даже похлеще его.
Она не любила сюда приходить. Во-первых, потому что этот наглый мужчина с лысиной, на полированный, как шар для боулинга, вечно смотрел на нее пошлым взглядом, пытаясь заглянуть к ней под юбку, а во-вторых, здесь пахло его противными дешевыми сигаретами, от которых у девушки все переворачивалось внутри.
Он всегда вызывал ее в свой кабинет, чтобы поговорить о какой-нибудь глупости или спросить полную чушь, хоть бы лишний раз раздеть своими поросячьими глазками Изабеллу. Это очень раздражало ее, но она не могла ничего ему сказать, так как держалась за эту работу.
Маленькие карие глазки бегали по белой шелковой рубашке Изабеллы, останавливаясь на растёгнутой пуговице и едва заметной ложбинке, ведущей к ее груди. Сама же шатенка сидела, стараясь не смотреть на мужчину и ожидая очередного дурацкого приказа. Босс еще немного помолчал, а после, облизнув губы, причмокнул, и, наконец-то, заговорил.
