Солнце едва показалось над горизонтом. Тонкая полоска алой зари потянулась вверх, расширяясь в пожар наступавшего утра.
Близился рассвет. Капли росы повисли на кончиках густой сочной травы, наполняя воздух влажной свежестью. Выстроившиеся у края опушки деревья замерли безмолвной стражей старого леса.
Глубокий вздох – руки развести в стороны. С силой, напряжением, ощущая, как мышцы превращаются в натянутые струны.
Выдох – сжаться обратно, обхватить себя за плечи, стараясь вобрать внутрь окружающее пространство. Стать меньше, сжавшись в кокон защиты.
Снова глубокий вдох. И развернуться, раскрывшись наподобие цветка. Привстать на цыпочки, обратившись в направлении восхода.
Замереть так на несколько секунд, а потом повторить цикл еще несколько раз.
Странный комплекс зарядки на утро, но удивительно быстро помогающий размяться после крепкого сна.
Выдох.
Организм получил заряд бодрости. Мышцы требовали движения. И они его получили. Я бросился сквозь траву, покрытую росой, в сторону леса.
Полетели на землю сапоги, рубашка и брюки. А за ними и исподнее.
Полностью обнаженный, разгоряченный быстрым бегом, ни на секунду не останавливаясь, добегаю до края обрывчика и ныряю с головой в небольшую запруду.
Ледяная вода обжигает, бьющий между толстых корней древнего дуба родник холоден, как зимняя ночь.
Ныряю насколько позволяют размеры природной купальни, голова скрывается под водой. Ненадолго, всего на пару мгновений, но этого более чем достаточно. Оставаться дольше опасно, еще несколько секунд и появятся судороги. Чего совершенно не надо.
Выскочить на берег обратно, пока мышцы окончательно не свело.
Снова бег. Быстрый, по густой траве, не обращая внимания на окружающую прохладу. Тело снова разогревается.
На ходу подбираю разбросанную одежду, каждая вещь возвращается на старое место, чтобы подойти к лагерю уже в подобающем виде.
Дыхание успокоилось, организм переполняет энергия. Чуть слышно заурчал живот, сигнализируя о необходимости топлива.
– Набегался? – Пайк насмешливо изогнул правую бровь.
В бесцветных глазах притаилось лукавство, напоминая об осторожности, что надо соблюдать к их хозяину.
– Еда готова? – вместо ответа бросил я, усаживая возле небольшого костра, разведенного в пологой выемке.
– Скоро, – откликнулся Пайк, методично помешивая густое варево в котелке, подвешенном над огнем.
Машинально принюхался. Что у нас там? Бобы, кусочки валеного мяса, пережаренный лук, немного специй, лавровый лист, щепотка укропа, мелко порезанная морковь.
Аромат шел такой, что живот вновь заурчал.
– Вроде готово, – я нетерпеливо поерзал, взял кожаный мех, сделал пару глотков разбавленного вина, чтобы хоть немного унять чувство голода.
– Не спеши. Нет ничего хуже, чем недоваренная похлебка, – отозвался Пайк, не показывая ни малейшего желания снять котелок с треноги.
Ну да, сам небось уже запахами наелся от пуза. Замечал за собой, когда готовишь сам, то почти не хочется есть в ходе готовки. А вот уже потом, когда все сварено и зажарено, тут и начинается жор.
– Думаешь сегодня успеем до Гросбурга? – спросил я, чтобы хоть что-то сказать.
Пайк пожал плечами, на его лице лежала печать равнодушия.
– Смотря с какой скоростью поедем и не возникнут ли на дороге препятствия.
Черноволосый, поджарый, среднего роста – он имел типичную внешность наемника, продающего меч любому, у кого достаточно монет в кошельке.
В его понимании «препятствия» могли иметь множество значений. Начиная от удачно подвернувшегося постоялого двора со смазливыми служанками и заканчивая нападением разбойников.
– Но мы все равно не отправимся дальше, пока ты не выполнишь обязательный комплекс, – произнес он спустя пару секунд, бросил на меня ироничный взгляд и с ехидцей добавил: – На твоем бы месте я занялся сейчас, с набитым пузом тяжело скакать по земле.
