Утро не принесло ничего хорошего, и всё повторялось для Белого уже не один год. Он уже сбился со счёта, какой это был для него штрафной изолятор, или просто шизо. Срок тянулся медленно, и радовало только то, что за окошком начиналась весна. Пение птиц напоминало детство, которое у него было достаточно хорошим. Никогда и ни в чём он не нуждался, и мать часто баловала его всякими вкусностями, которые при Союзе были в дефиците. Учился он из рук вон плохо, да и это не сильно его огорчало. Он знал, будучи ещё школьником, что в жизни всё или практически всё решают деньги, которые, как ни странно, честно нельзя было заработать. Вывод напрашивался сам собой: надо отбирать денежные знаки у тех граждан, у которых их накопилось слишком много. Те явно не всегда с охотой делились ими, но он умел убеждать, да так, что жертве ничего не оставалось, как расстаться со своими кровно заработанными. Сейчас, лёжа на нарах, он с улыбкой вспоминал своих оппонентов, особенно женщин, которые иногда были не против и переспать с ним. Вот только сейчас это ничем не могло помочь Александру Сергеевичу Белому. И былое растаяло внезапно, как, впрочем, и появилось. Дверь скрипнула, и лязгнул замок, который вернул Белого в реальность.
– Белый, – крикнул вертухай, – на прогулку пойдёшь, или останешься?
– А подумать можно или нет? – ответил он с саркастической усмешкой.
– Думать надо было раньше, перед тем как сюда попасть. Так идёшь или нет?
– Иду.
Белый поднялся во весь свой громадный рост. Тело предательски болело, напоминая о последнем шмоне и дубинках спецназа, но пойти подышать стоило, тем более узнать, какие на зоне новости. Накинув телогрейку на плечи, он вышел, и вертухай закрыл за ним дверь.
– Ты что, порядки забыл? Лицом к стене и не вздумай умничать. – Охранник потряс огромной дубинкой.
– Не шуми, начальник, а давай уже веди, больно хочется весну увидеть.
– Какая она у тебя?
– Десятая, десятая, и скоро на волюшку!
Глаза не сразу привыкли к яркому солнечному свету, и Белый зажмурился и вдохнул всей грудью. Чистый воздух пьянил и наполнял непутёвую жизнь новым смыслом.
– Красота, – сказал он и медленно пошел в клетку.
Братва уже гуляла в прогулочных двориках, увидев Белого, с чувством уважения поздоровались. Белый знал, что авторитет его не даёт всяким сявкам даже криво смотреть в его сторону, не то что не поздороваться.
– Здорово, братва! – сказал он улыбаясь. – Давненько я вас не видел. – Он протянул руку Чайнику и Мотылю. Это были двое смотрящих за бараком, которых Белый знал с момента их появления в зоне.
– Плохи наши дела, – сказал Чайник. – Баран сегодня ночью появился.
– И кто в этот раз?
– Барыга один, совсем недавно у нас.
– Опера лютуют и грозят ОМОН ввести, а ты сам знаешь, что это такое…
– Это какой уже по счёту жмурик?
– Третий, брат, и всё это похоже на какой-то заговор. – Чайник поёжился и поднял воротник телогрейки.
– Вечером мы к тебе придём, сегодня своя смена, и проблем не будет.
Белый кивнул в знак согласия и взял небольшой пакет из рук Мотыля.
– Это тебе, брат, на зоне грев собрали, чтобы не так скучал. – Мотыль улыбнулся, обнажив при этом жёлтые от чифиря зубы.
Белый взял пакет и поставил на землю, весь этот разговор его мало волновал, и, пожав руки корешам, он продолжал наслаждаться весной и запахом свободы. Он достал из пакета пачку «Мальборо», раскрыл её и с удовольствием закурил. Проблемы эти не нужны были ему, и он начал думать о том, как их решать. Кто-то всё равно должен ответить – таков закон, который никто не вправе был нарушать. Подошёл прапорщик, и Белый угостил его сигаретой.
