– Ну что там, Алексей Иваныч? Пробка что ли?
– Да, Илюша, похоже, надолго. Сейчас схожу, узнаю, а то ощущение, что совсем все глухо.
Алексей Иваныч бодро выскочил из Мерседеса и отправился опрашивать публику, стоящую в пробке. Он проходил вдоль машин, стучался в форточки, задавал всем один и тот же вопрос. Народ толком ничего не знал, но ходил слух, что это опять надолго перекрыли гайцы. Алексей Иваныч остановился, вздохнул, зачем-то быстро повернул голову в сторону жилой застройки, так, что длинная прядь густых светлых волос резко метнулась в сторону, немного постоял и решил написать Анохину в Телеграмм. Анохин, его давний друг и коллега, до сих пор был в Министерстве, имел неплохие связи и умел быстро доставать нужную информацию, особенно, насчет всяких ЧП. И особенно по Москве. Он очень уважал Алексея Иваныча, поэтому ответ пришел быстро. Анохин отрапортовал: «Иваныч, МДЗ, 2 ЛАГ ОПОВ, А-103-Хроматрон».
Ну воооот. Опять. Подумал Алексей. Он вернулся к машине, сел за руль и прохрипел: «Илюша, это Медуза. Опять въезд в Москву перегородила, сидит на МКАДе, на съезде со Щелчка. Часа через два дадут оповещение. Не ранее. А уберут ее примерно через четыре. Так что, дорогой мой товарищ, можешь вздремнуть или в свою игрушку для слабоумных порубиться».
– Алексей Иваныч, опять… Ну как так? Я хотел к Лизе заехать. Теперь, видимо, накрылось.
– У всех все накрылось. У всей планеты.
– А вы народу в пробке не скажете?
– Нет, дружочек. Информация секретная, блатная. Да они и сами через полчаса узнают, раньше, чем оповещение сработает. Народный конвейер же. Да и если скажу, что толку. Пока она не слезет, не поедем. У нас же еще система не обкатанная, согнать ее не так уж и просто. Пока антимедузин подвезут в необходимом количестве, пока намажут, пока тех, кто раньше мазали отругают за прогалины… брызгать на нее нельзя же, можно только на трассу наносить. Она будет отползать потихоньку. Для нее это как легкие удары тока, не приятно, но и не больно. Все гуманно, дружочек, сам знаешь, из каждого утюга вещают. У нас же теперь политика гуманизма и зоотерпимости. Иначе хана нам всем. Вот поэтому Собянин бордюры и трассы мажет антимедузином.
В Москве постоянно ездили поливалки. Обрабатывали все дороги и тротуары раз в три дня. Без того немаленькие пробки стали еще больше, и горожане выражали недовольство с активностью, напоминающей пузырьки на болоте – булькнули и рассосались. Некоторые выходили на одиночные пикеты, с плакатами: «Москва без медуз!», даже пробовали митинг организовать, но тут под шумок Навального опять посадили, так что, молодая интеллигенция заползла обратно в раковину и затаилась. Возникали проблески общественных движений с хождением по бульварам, но их «зеленые» лопатами побили. Скорее, у народа были одиночные истерики, из серии «накипело». Например, кто к любовнице не успел, кто на работу, у кого родственник помер по пути, кого уж просто-напросто доконало все это. В основном же, люди понимали, что теперь это новая реальность и надо учиться с ней уживаться и встраиваться в нее, иначе никаких нервов не хватит.
Между прочим, органическую формулу щадящего антимедузина дали сами Древние, когда осуществили высадку. Это оказалась смесь меда с горчицей в пропорции 1 к 3 плюс секретный ингредиент на основе Полония. Пищевой комбинат в Лыткарино обогатился страшно. Особенно, владелец. Как гриб вырос новый олигарх. А когда начали мазать всю Москву, предприимчивые бомжи стали соскребать с тротуаров эту жижу ложками, чтобы макать в нее украденные из супермаркетов сосиски и колбасу. Но, так как сверху это было объявлено вредительством, их отлавливала полиция и отвозила в участки. Потом всем надоели эти катания и обе стороны угомонились.
