Первые признаки того, что его тщательно продуманные планы на эту ночь обречены на провал, впервые возникли, когда он открыл дверь спальни и обнаружил стоявшую в коридоре Клеопатру.
– Ад и проклятие! – выругался он очень тихо. – Я ожидал Минерву.
Его так долго лелеемое предвкушение бесконечно страстных часов, проведенных в постели с возлюбленной и деловым партнером (хоть и не постоянным), Лавинией Лейк, таяло на глазах, а соблазнительные видения окутывались густым туманом неудачи.
Прошлое вернулось, чтобы терзать его, причем в самый неподходящий момент.
– Здравствуй, Тобиас, – прошептала женщина, опуская зеленую с золотом маску, прикрепленную к тоненькой позолоченной палочке. Диадема в виде кобры, украшавшая ее парик с длинными, затейливо переплетенными волосами, блистала в свете настенного канделябра. В темных глазах сверкнули насмешливые искорки. – Сколько лет, сколько зим. Надеюсь, позволишь войти?
Несмотря на то что они действительно не виделись три года, Аспазия Грей почти не изменилась. И по-прежнему оставалась ослепительно красивой женщиной, с классическим профилем, удивительно гармонировавшим с надетым для маскарада костюмом царицы Египта.
Тоби знал, что ее собственные волосы были темно-каштановыми. Высокая, пропорционально сложенная, с изящной фигурой, она умела одеваться, что и доказывал выбор сегодняшнего туалета: светло-зеленое платье, отделанное золотой вышивкой, выгодно подчеркивало ее прелести.
Сегодня Тобиасу меньше всего на свете хотелось возобновлять старые знакомства, однако явление Аспазии Грей мгновенно нарушило его душевный покой. Воспоминания о неприятностях трехлетней давности нахлынули на него с силой девятого вала.
Он с трудом взял себя в руки и воровато оглядел темный коридор. Ни души. И Лавиния, слава Богу, пока не появилась. Может, если действовать быстро и решительно, он сумеет избавиться от незваной гостьи, прежде чем вечер будет окончательно испорчен.
– Думаю, вам лучше войти, – проворчал он, неохотно отступая.
– Вы все такой же, сэр, – промурлыкала она. – И как всегда, отличаетесь редкой учтивостью.
Аспазия вплыла в освещенную огнем камина спальню в легком шорохе шелковых юбок и аромате экзотических духов. Тобиас закрыл дверь и повернулся к ней лицом. На маскараде он не заметил никаких Клеопатр, что, впрочем, и неудивительно. Замок Бомон был гигантским, расползшимся во все стороны, уродливым чудовищем, именуемым старинным домом, а сегодня сюда слетелась целая толпа друзей, приятелей и просто знакомых хозяина. К тому же Тоби-аса интересовала лишь одна-единственная гостья.
Приглашение провести несколько дней в замке Бомон пришло только благодаря покровительству лорда Вейла. Первым бессознательным порывом Тобиаса было его отклонить. Он не слишком любил подобные сборища, а уж эти казались ему невыносимо скучными, хотя в его жизни их было не так уж много.
Но Вейл напомнил ему о единственном привлекательном моменте правильно организованного приема гостей в загородном доме: «Да, тут уж не миновать утомительных, невыносимо длинных завтраков и фривольных разговоров и глупых игр, но не забывайте о крайне важном обстоятельстве: вам и миссис Лейк отведут отдельные спальни. Далее, никто не обратит ни малейшего внимания на то, какую из двух спален вы решите занять ночью. Поймите же, истинное назначение хорошо продуманного приема и кроется в том, чтобы предоставить гостям всяческие возможности подобного рода».
Объяснение истинной природы большого приема поразило Тобиаса как удар молнии. Когда же Вейл, не собиравшийся посетить Бомонов самолично, великодушно предоставил в его распоряжение один из своих экипажей, Тоби мгновенно воодушевился столь заманчивой идеей. И был крайне удивлен, мало того, вознесся на седьмое небо, когда Лавиния без особых капризов согласилась с его планами. Правда, Тоби подозревал, что ее энтузиазм связан в основном с тем, что она считала прием прекрасной возможностью завести новых клиентов. Но он не допускал, чтобы этот почти неоспоримый факт омрачил его настроение. Впервые за все время их знакомства они позволят себе роскошь провести большую часть ночи, причем не одной, а двух, в уюте и тепле настоящей постели, за закрытыми дверями.
