– А там что? – я указываю на большую коробку в углу гостиной. Папа мнется.
– Там ёлка, – говорит в итоге, – наша старая, она большая, несколько лет назад мы маленькую купили, жене надоело возиться… И игрушки там есть, и звезда.
Папа хоть и смущается, но видно, что говорит от души. Это поколение в принципе очень трепетно к новому году относится. И украшение квартиры, елка, праздник – это для них неотъемлемая часть жизни.
Я улыбаюсь, оглядываясь.
– Пустой дом и елка в центре, отлично, – говорю в итоге.
– Ну это ничего, Ясь, – он мягко сжимает мои плечи руками. – Мебель на первое время найдем, потом докупится все. Кухня есть, уже неплохо, ванная, туалет, стиралка. Наверху в одной комнате комод и кровать, еще Самсоновы обещали матрас отдать, первое время перекантуетесь.
Я киваю, прохожу к окну, смотрю на засыпанный снегом двор. Зима в этом году хорошая: снежная и теплая. Хотя сейчас только конец ноября, но по ощущениям уже настоящая зима. За городом эта красота особенно ощущается.
– Здесь народ нормальный, – папа подходит ко мне, – напротив молодая семья живет, может, подружитесь. Следующий дом Самсоновых как раз.
Его с первого этажа не видно, но я хмурюсь, вспоминая, что это за дом.
– Особняк который? – смотрю на отца, он кивает. Вздергиваю брови в удивлении. – Ты с ними общаешься?
– Постольку поскольку. Петр Самсонов очень серьезный человек, – папа даже голос понижает, – бизнесмен, много чего в нашем городе принадлежит ему. А я с его женой знаком, с Ириной. Ее сестра – моя первая любовь, – он смущенно усмехается. – Ничего у нас не было такого, не подумай. Просто гуляли, за ручку ходили. А потом я в армию ушел, и там твою мать встретил.
Я криво улыбаюсь, продолжая смотреть на падающий за окном снег. Отец вздыхает.
– Извини, Ясь, я был плохим отцом. И мужем тоже.
– Не говори глупостей, пап, – отмахиваюсь я. – Просто так сложилось, всякое бывает. У мамы был тяжелый характер, это ни для кого не тайна.
Мы еще немного стоим в тишине, потом я со вздохом отхожу от окна, снова осматриваю пустую гостиную. Ковер бы не помешал, пол холодный, хотя в доме тепло.
– Когда вещи приедут? – спрашивает папа.
– Сказали, дня через три-четыре.
Он кивает.
– Что насчет работы думаешь?
– У меня много заказов в интернете, точно не пропадем, – улыбаюсь ему. Папа косится на лестницу и, снова понизив голос, замечает:
– А Таня? Она будет куда-то устраиваться?
– Да, я думаю, да. Ей надо будет на заочное поступить в следующем году, а пока пойдет работать.
– Ясно. Хорошо. Как вы с ней, ладите?
Я усмехаюсь.
– Пап, мы росли вместе, как мы можем не ладить?
– Всякое бывает. Ладно, побегу, Ясь. Если что, звони, не стесняйся. И калитку закрой за мной.
– Да, выйду чуть позже, не переживай.
Я закрываю за ним дверь, вздыхаю, иду на второй этаж. Таня лежит на кровати, что-то смотрит в телефоне. На мое появление, вынимает наушники и кидает вопросительный взгляд.
– Ну как тебе тут? – задаю вопрос. Дурацкий, конечно, но Таня для меня закрытая книга, смерть мамы ее сильно подкосила. Она пожимает плечами.
– А мебель не планируется?
– Со временем. Комод можешь себе весь забрать.
– Ладно.
Я мнусь в дверях, потом прохожу и сажусь на край кровати.
– Тань, я понимаю, тебе тяжело, – говорю ей. – Но мы привыкнем. Переезд – точно к лучшему. Этот город относительно недалеко от Москвы, и здесь в принципе больше возможностей, чем в нашем.
– Все нормально, Ясь, – Таня улыбается. – Правда, нормально. Пойдем чаю попьем?
– Пойдем, – киваю в ответ.
Она первая скачет в шерстяных носках по ступенькам вниз, я заглядываю в пустую комнату по соседству. Голые белые стены. Ну ничего, прав папа, со временем обустроимся. Слышу стук в дверь, а следом голос:
