Возвращаться в Лос-Анджелес после почти трёх лет жизни в Эдинбурге ради того, чтобы завершить дела – не входило в мои планы. Слишком много связано для меня с этим домом. Я трус, потому что мне придётся столкнуться с реальностью. Её больше нет.
Бэт… То, как она бродила по комнатам голая, как смеялась, откинув голову назад, какой-то моей шутке. Воспоминания, как я её занёс на руках в этот самый дом, сжимают мою грудь до боли. Захожу в уже опустевшие комнаты, нет её любимых штор, дивана, на котором она закидывала на меня ноги, пледа в который она…
Трясу головой, избавляясь от своих воспоминаний. Я бежал отсюда, вернулся в свой родной город. Начал жить заново. Ведь так?
В дверь стучат, и я открываю молодой паре, которая готова купить наш дом. Риелтор все ещё рассказывает, насколько хорошо расположен дом, ухожен и не требует ремонта. Я спокойно отхожу в сторону и поднимаюсь в нашу комнату. Может это выглядит, будто я пытаюсь убить себя, уничтожить то, что осталось. Но мой путь ведёт прямо на то место, где когда-то Бэт сидела. Дальний угол комнаты все ещё сохранил её рисунок на стене в углу, то, как она рисовала на холсте, как передавала свои эмоции обо всем, что попадалось на пути…
Засовываю руки в карманы, и сжимаю кулаки до хруста. На совершенно белой стене красками изображены две ладони, соединённые вместе. Поводом для этого рисунка послужило то, как мы раньше постоянно держались за руки, не отпускали друг друга. Я все ещё помню тот день… Бэт долго смотрела на эту самую стену, затем собирала свои волосы на макушке, удерживая копну карандашом, закатывала рукава на белой тунике… Её будто несла к стене неведомая сила. Взгляд был абсолютно отрешённый, словно она была в каком-то своём мире. Такая далёкая… Она стояла на коленях и, прикусив губу, рисовала в совершенно пустой квартире, пытаясь её заполнить чем-то своим.
Как будто это было вчера, невозможно поверить в то, что произошло.
В дверь комнаты снова стучат, и заходит пара, оглядывая комнату. Девушка останавливается напротив рисунка и смотрит на него вместе со мной.
– Это потрясающе! – тихо говорит она. – Это вы рисовали?
– Моя жена, – без промедления говорю я. – Она отлично рисовала.
– Мне очень жаль, – шёпотом говорит она.
Непонимающе хмурю брови, неужели она подумала, что Бэт умерла или что-то случилось?
– Единственное, о чем вы можете жалеть, это то, что я не могу забрать стену с рисунком. А в остальном…все живы, – я пытаюсь быть милым.
Девушка натянуто улыбается, видно, чувствует себя неудобно от того, что подумала плохое. Но она не далека от правды. Все же, я здесь стою один.
Она отходит от меня и подходит к мужу, сцепляет руки, подобно тому, что изобразила Бэт.
Провожу рукой по шее, с меня хватит всего этого. Ещё пара минут в этом доме убьют меня. Прохожу мимо риелтора, показываю рукой, что спущусь вниз и подожду их на улице. Выхожу во двор, мне приходит несколько сообщений на телефон. Перелистываю сообщения от Моники, она иногда до одури прилипчивая. Со всем её контролем, где я, как я, когда я уделю ей время для очередного пустого разговора. До сих пор я старательно игнорирую тот факт, что она намеренно изводит меня своим присутствием. Если бы я мог избавиться от неё на фирме, то сделал бы это уже давно. Но пока все мои попытки найти нормального аналитика не увенчались успехом. И Моника продолжает мне мозолить глаза. Настойчивый звонок, и я сжимаю переносицу от раздражения.
– Чего ты хочешь? – раздражённо спрашиваю Монику.
Вот любой другой человек после такого тона сбросит звонок, конкретно так бы поступила Бэт.
– Ты все-таки поехал в тот дом?
Оглядываюсь, чтобы запомнить «этот дом», мне хочется оставить его в своей памяти, чтобы сделать вывод, что я делал не так.
