Этот сон приходил к нему не в первый раз. Сон иссушающий, изматывающий, отбирающий последние силы и заставляющий просыпаться утром в холодном поту на смятых влажных простынях. Было что-то в этом кошмаре, отчего Арсений никак не мог выбросить его из головы, и каждую ночь, проваливаясь в царство Морфея, где-то глубоко в душе опасался вновь оказаться в самом тревожном из всех когда-либо виденных им в жизни сновидений.
В затопленной комнате.
Он всегда был там один, словно это мрачное, угнетающее место не могло вместить больше никого и никогда, кроме Арсения. Полутёмная квадратная комната с единственным окном, за которым не было видно ничего, кроме тяжёлого неба, укрытого тучами цвета пепла. И, конечно, вода. Вода заполняла комнату на треть, ледяными тисками сжимая ноги, поднимаясь до середины бедра. Густая, непроглядно-чёрная жидкость, больше напоминавшая нефть, была безмятежна. Волны в пустой комнате поднимал лишь Арсений, пока пытался найти выход, блуждая из угла в угол, стуча в запертую дверь без рукояти и выглядывая в заляпанное отпечатками чьих-то ладоней окно.
Он никогда не чувствовал себя уютно в этом безмолвном месте. И в гладкой поверхности воды никогда ничего не отражалось, словно она безвозвратно поглощала любой падавший на неё свет. Так продолжалось ровно до тех пор, пока однажды, поддавший неясному для него порыву, Арсений не зачерпнул горсть студёной непрозрачной воды. Пропустив её через пальцы и взглянув на ладони, мужчина в ужасе отшатнулся назад, не веря собственным глазам. Руки его были испачканы кровью, густой и маслянистой, багряной практически до черноты.
И в следующий раз, когда подсознание вновь бросило его в знакомый кошмар, комната перестала казаться Арсению такой неживой. Он не смел больше касаться крови, плескавшейся в бетонной коробке, но комната вдруг решила показать ему нечто новое, будто желая поощрить за проявленное любопытство. Перед лицом остолбеневшего Арсения, до того мига считавшего себя хладнокровным и невозмутимым человеком, из воды вдруг один за другим стали всплывать трупы.
Безжизненные тела белёсыми призраками поднимались со дна комнаты, чтобы явить миру свои распахнутые в немом крике рты и помутневшие мёртвые глаза, из которых безостановочно сочилась кровь. И все эти лица были знакомы Арсению до дрожи. Немолодая мать с проступившими на лбу венами, единственная сестра Лида, на пухлых щеках которой виднелась россыпь потемневших веснушек, так явственно контрастировавших с бледной кожей. Там был и старый школьный друг Сени – Тимур, и на его застывшем лице не сияло привычной улыбки. Друзья, соседи, знакомые, родственники и много кто ещё. Тела неторопливо всплывали к поверхности, выглядывая из кровавой бездны и окружая Арсения со всех сторон.
И вскоре в комнате не осталось свободного места, что не было бы занято мертвецами.
Забившись в угол и забыв, как правильно дышать, Арсений не знал, что ему предпринять, ведь выхода из проклятой комнаты не было. Его не было прежде, не появилось и теперь. А лица мёртвых с молчаливым осуждением взирали на Сеню, словно лишь он был причиной их смерти, и с этим щемящим чувством собственной вины Арсений и проснулся, обнаружив себя лежащим на полу возле дивана, запутавшегося в мокрой простыне и совершенно разбитого.
Будто в насмешку запищал будильник, и следом в коридоре послышались шаркающие шаги. На пороге комнаты появилась кутающаяся в домашний халат мама с гулькой седых волос, собранных на макушке, и взглянула на сына.
– Сень, кофе будешь?
Арсений же едва мог дышать. Сидя на холодном полу, прислонившись спиной к дивану, он всё ещё явственно видел перед глазами бездыханные тела, всплывавшие из крови.
