Цех гудел, стучал, пах металлической стружкой и усталостью в конце рабочего дня.
– Что за станки такие пошли? – я сплюнул, глядя на новенький китайский горизонтально-фрезерный станок.
Фреза, стоило поддать оборотов, сломалась ко всем чертям, а деталь вывернуло в тисках набекрень. Вот тебе и хваленые импортные металлы. Наши-то инструменты, что по советскому ГОСТу сделаны, до сих пор сталь без устали ковыряют, да сразу в размер, а где какая примесь попадается – прогрызают. А тут… всего-то паз небольшой надо было в деталюшке прорезать.
– Брак, кажись, дядь Валер, неисправимый! – мой напарник Игорек поскреб макушку, рассматривая деталь с развороченным пазом.
– Ничего, Игореша, первая деталь как раз нужна для наладки, – я навалился на трубу, в которую была вставлена рукоятка ключа на семьдесят, ослабляя тиски. Новомодную пневматику, регулирующую давление тисков, я отключил, доверия она не вызывала.
– Может, оборотов надо было поменьше дать? – чесал затылок напарник.
– Да что ты заладил со своими оборотами?
Я вытащил бракованную деталь и провел пальцами по губкам тисков – там остались вмятины. На такие станки без слез не взглянешь! Все на соплях и честном китайском слове. Сцепления с полом нормального нет, от того вся эта машинерия раскачивается, как береза на ветру. Тиски такие, что я бы ладонями крепче зажал. Двигатель хлипкий, как от стиральной машинки, тит его мать! Чуть оборотов дашь, и сразу переходит в аварийный режим. Видите ли, «мозги» работу блокируют, не по техпроцессу запускаться не разрешают! Электроники тут ненужной столько – чокнутся можно. Ну и как работать, спрашивается? Вот тоже – никак, а приходится. Но где наша не пропадала!
– И что делать будем, дядь Валер? Целых пятьдесят штук партия, – как-то обреченно выдохнул Игорек.
Хороший вопрос – я крепко задумался и с некоторой ностальгией вспомнил мой родной 6Р82, на котором отпахал несколько десятков лет от звонка до звонка. Неприхотливая и надежная машина. Этакий фрезерный комбайн. На нем выдать партию в пятьдесят штук – все равно что семечки пощелкать. Работал я на нем не в новом корпусе, а еще на старом «Ростоборонмаш». Когда огромный завод в 90-х под шумок приватизации разворовали и на отшиб перевезли, а «Кузю» (как я ласково называл станок) на металлолом сдали.
– Меня ж невеста дома ждёт! Киношку хотели посмотреть… – продолжал канючить Игорек, переминаясь с ноги на ногу.
А дело-то не ждёт. Наш мастер-фломастер под конец смены накинул нам с Игорьком аварийных позиций, у которых сроки еще в прошлом квартале вышли, а теперь как всегда – проснулись! Бегал тут мастер Иваныч как в жопу клюнутый – мол, мужики, сроки горят, еще вчера должны были сдать, и кто если не вы, Валерий Никифорович. Спасайте родное предприятие, так и так. Договорились, что мы с Игорьком мастера выручим. Когда я отказывал, если просят?
Да и дома особо делать нечего, каждый день, как день сурка. Потому что меня, в отличие от Игоря, никто не ждёт. Дети взрослые, разбежались кто куда. Жена еще десять лет назад ушла. Сказала, носки по квартире устала собирать, а я-то знаю, что она к Димке-заточнику увильнула, вертихвостка. Ходил слушок, что таким как он «пострадавшим» отдельно к пенсии пособие выплачивали. За то, что где надо жалобу в министерство подмахнули. Я поежился, припомнив то жуткое ЧП на «Рособоронмаше», ставшее последней каплей в решении о приватизации, на секундочку, государственного градообразующего предприятия. Димка, правда, к ЧП особого отношения не имел, на больничном грипповал – это тебе не руки-ноги ломать, дымом дышать да людей на горбу вытаскивать. Полыхнуло тогда так, что мама не горюй, и до сих пор никто истинной причины не знает – вроде как в электросети случился скачок. А Любка – что Любка, бывшая всегда была на деньги падкая. Ничего, скатертью дорожка, сколько она мне кровушки попила! Ушла, а я спокойно выдохнул и зажил размеренной холостяцкой жизнью. Дом-работа, работа-дом. А дома что – по телевизору ничего толкового в последнее время не показывают. Вот и получается, что кроме работы у меня и нет ничего… Да, в принципе, и не надо.
