"Жизнь - это не проблема, которую нужно решить, а
реальность, которую нужно испытать". - Сорен
Кьеркегор
—Дочка! Жива! Слава Всесветлой! Очнулась! — услышала я
приглушённый голос сквозь пелену сознания, приоткрыв глаза,
которые, как на грех, не открывались, словно кто-то запорошил их
песком.
Даже ответить на взволнованный голос чужого человека внятно не
получилось,— раздался только хрип.
Моё сознание плавало, вычленяя слова, но придать мышлению чёткую
последовательность не удавалось.
Кто-то поднёс к губам воду, напоив меня живительной влагой,
после чего погрузилась в сон, подаривший покой и отдых.
Второй раз моё пробуждение было более — менее осознанным, потому
что взгляд выхватил из окружающего пространства белый потолок.
«Неужели я в больнице?» — промелькнула первая мысль, а за ней
пронеслись вопросы: «Тогда, что со мной произошло? Почему я здесь?
Как долго валяюсь? Где нахожусь? Как сюда попала?»
С трудом повернув голову, которую охватила боль, словно обруч,
подумала, что это помещение не подходит для привычной палаты
городской больницы.
Яркий свет проникал сквозь маленькие окна и полностью не
справлялся с освещением, и если бы не стены, выложенные из грубого
камня и выкрашенные в белый цвет, в помещении было бы темно.
В несколько рядов стояли кровати, на которых находились люди, и
на первый взгляд это были больные, потому что на морг помещение не
подходило по одной причине — я живая, да и лица у людей хоть и
бледные, но не накрытые с головой.
Фууух, слава Богу! А я уж подумала, что всё, кранты. Очутилась
на передаточном пункте: как раз промеж прозекторского стола и
мягкой травкой.
Заметила людей, тихо снующих между кроватями и помогающих
больным. Значит, это санитары или медики, и этот факт принёс
успокоение в моё сердце: в больнице не дадут умереть, по крайней
мере, попытаются помочь.
Очень хотелось пить, и я попросила. Звук получился тихим и
хриплым, что не надеялась быть услышанной:
—Пить.
И была удивлена, когда один человек повернулся ко мне и подошёл.
Он взял со стола кружку и поднес к губам, аккуратно приподняв
голову.
С жадностью выпила всё до дна, немного расплескав по подбородку
желанную влагу, и расслабилась в его руках. Осторожно положив мою
голову на подушку, он улыбнулся.
—С возвращением! — прозвучало приглушённо от него.
—Где я? — голос уже звучал без хрипов, но едва слышно.
—В госпитале. Отец скоро подойдёт. А ты пока поспи, — и он
отошёл к другим таким же немощным, как и моё беспомощное
тельце.
Вялые мысли текли в голове, но неожиданно акцентировались на
слове: Отец! Какой отец? У меня его в помине никогда не было,
потому что мы с мамой всегда жили одни. Всю жизнь горбатилась,
чтобы меня поднять.
Она молчала по поводу отца, а я больше не спрашивала после её
реакции на мучившийся вопрос: грозный взгляд, и у меня отпало
желание в дальнейшем что-то прояснять по поводу второго
родителя.
Ещё раз пробежалась глазами по помещению и поняла, что это место
мне не знакомо. Госпиталь? А где он находится?
Дальше ничего не успела: ни додумать, ни хорошенько рассмотреть,
— я банально уснула, а запоздалая мысль подбросила версию, что
водичка была со снотворным.
Проснувшись, прежде всего, почувствовала шершавую ладонь на
своей руке. Мужская рука легонько держала мои пальчики, а вторая
накрыла её.
Мой взгляд скользнул по ним и, поднявшись выше, остановился на
мужчине, удерживающем мою ручонку. Он почувствовал моё пробуждение
и поднял голову, до этого опущенную на грудь, и обеспокоенно
посмотрел.
Его серые глаза смотрели мягко, и волна заботы достигла меня,
словно она излучалась от его зрачков. Его усталое, измождённое
лицо, отражавшее тревогу, разгладилось, и лёгкая улыбка тронула
губы.
