Пьер и Мария ушли, парни примолкли на койках, думая о своём, в палате настала тишина.
«– Потеряв голову, по волосам не плачут», – думалось Жеке. Спохватился на больничной койке, а где же его крашенная под блондина шевелюра! После потери волос они сутки примерно спокойно воевали, и его не беспокоило отсутствие причёски под шлемом, считал, что следующий день для него не наступит…
– Кстати, нужно было у Пьера спросить, какое нынче число, – сказал Жека вслух.
– Вот тебе не о чем больше думать! – Проворчал Джонни.
– Да всё ясно в целом, – Сказал Жека, – мы победили, Пьер с Марией иначе улетать не стали бы… ну, не прощались бы точно!
– Вот как не стыдно так о них думать! – Возмутился Джон, – почему обязательно бы не стали прощаться?!
– Ты как это себе представляешь? – Не понял Жека, – пришёл бы Пьер и сказал: «Ребята, мы проиграли, у нас есть возможность удрать, а вас враги убьют быстро и не больно»?!
– Вообще бы не удирали! – разозлился Джонни.
– Ладно, теперь-то без разницы, – проговорил примирительно Жека. – Сейчас бы узнать у кого-нибудь, где мы, сколько здесь пробудем…
Дверь в палату открылась, вошли две девушки в халатиках, первая в тонких пальчиках держала никелированный медицинский контейнер. Она первая произнесла нежным голоском, – очнулись?
На этот простой, ещё минуту назад ясный вопрос уверенно утверждать что-либо ребята затруднились. Жека машинально поднял руку поправить причёску и мучительно покраснел – как ужасно быть лысым! А у одной девушки из-под белоснежной медицинской шапочки на чистый высокий лоб выбился чуть вьющийся русый локон, у другой прядка прямых соломенных волос. Дальше, понятно, бровки, изумрудные глазки с загнутыми вверх уголками в обрамлении длиннющих ресниц у первой, у второй чудные, удивлённые синие глаза. Безупречные носики, один вздёрнутый с конопушками, второй прямой, сочные губки, нежная белая кожа – личики, спроектированные специально для целования. Рост самый подходящий, целовать можно, слегка склонив голову, само собой, обнимая созданные исключительно для объятий фигурки.
Верхние пуговки халатов расстёгнуты, нежные шейки переходят в миленькие ключицы, у первой Жека заметил бретельку лифчика или ночнушки. Причём, лишь кружевная полоска выдавала её или его присутствие, манящая белизна кожи прячется за оттопыренной тканью халата. Жека через силу оторвал взгляд от характерных форм, смущённо опустил глаза. Ниже тонкой талии обнаружились новые изгибы, за полой халатика белела кожа, далее начинались белые чулочки на стройных ножках.
Девушки прошли от дверей, вторая задала новый вопрос, – как себя чувствуем?
Наверное, следовало поздороваться, однако подходящих случаю стихов он не помнил, в мозгу застряло начало песни «Вот сорок шиллингов с лихвой…» и вопрос «Девушки, вы в порнофильмах не снимались?» Задавать его вслух нельзя было ни в коем случае, и вообще собственное карканье после их чудных голосов ему казалось почти оскорбительным…
– При красоте такой и петь, должно быть, мастерицы! – Проговорил Джон.
Жеку кольнула зависть – даже со школой рыжему повезло! Точно была с уклоном, нахватался, теперь корчит из себя культурного!
Девушки мелодично рассмеялись, синеглазая сказала, – если вам будет угодно…
Та, что с зелёными глазками, попросила. – Спускайте штаны. – Она поставила контейнер на тумбочку, открыла крышку, достала шприц, – и ложитесь на живот. Сделаем вам уколы.
– Ну, уж нет! – на это Жека слова нашёл, – хватит!
– Великий воин боится уколов? – Спросила девушка с лёгкой подначкой.
– Да, боюсь, – серьёзно ответил Жека и не соврал ни разу.
– И за кого вы нас принимаете? – Патетически воскликнул Джон, – джентльмен никогда не повернётся к леди голой жопой!
