Щелчок, и в комнате загорается тусклым светом бра.
– Ты?! – удивленно спрашивает Оля. – Но как ты вошла?
Девушку вдруг охватывает паника, и она, запахивая полы халатика на выпирающем животе, пятится назад.
– А ты кого ожидала увидеть, нищебродина?! Маргарет Тэтчер? Хотя куда тебе?! – злорадно искажает в оскале рот женщина, и Ольга видит, что в ее пальцах блестит холодный металл ключа.
– Но… – только и успевает сказать Оля, как вдруг затылок пронзает резкая боль от сильного удара. Девушка тяжелым кулем оседает на пол.
– Давай же, быстрее. Надо убраться отсюда, пока Сережи нет, – скрежещет на периферии сознания женский голос.
– Не делай этого… – срывающимся голосом говорит Оля, – …Сережа тебя не простит.
Лондон, через пять месяцев после свадьбы.
Оля стояла возле плиты и мерно помешивала ложкой кашу в кастрюльке, то и дело, поглядывая на Матвея, который юлой крутился на стульчике для кормления.
– Малыш, не вертись, – погрозила Оля сынишке пальчиком, – ты же можешь упасть.
В ответ же она получила порцию капризных гримас и плаксивое недовольство сынишки.
– Да, я знаю, мой маленький, что тебе хочется играть, но для того, чтобы веселиться, сначала нужно покушать.
Оля на мгновение отвлеклась от плиты, пока разговаривала с сынишкой, и каша, тут же воспользовавшись моментом, побежала через края кастрюльки.
– Да что же это такое! – топнула Оля ногой и с надеждой перевела взгляд на дверь, в надежде что вот-вот там покажется няня.
Ирина Львовна сегодня немного задерживалась, а Леонид и вовсе куда-то запропастился с самого утра. Оле пришлось одной управляться с сынишкой-егозой, ублажая все его капризы.
– Оля, у вас что-то сгорело?! – вихрем влетела в кухню Ирина Львовна, с тревогой оглядывая помещение.
Девушка еле сдержала счастливую улыбку. Ирина Львовна для нее оказалась находкой. Добрая, мягкая по своей природе, в нужные моменты женщина превращалась в защитника, хоть ее воинственность и казалось нелепой на фоне хрупкого сложения.
– Не волнуйтесь Ирина Львовна, – Оля с облегчением выдохнула и передала эстафетную палочку в виде ложки няне Матвея. – Стоило немного отвлечься, и вот результат, – со вздохом разочарования глянула она на плиту.
– Это не беда, – поняв, что опасности нет, няня расслабилась и добродушно улыбнулась Оле, – вам нужно было немного подождать меня. Погода на улице такая мерзкая, что пришлось добираться до вашего дома на своих двоих.
– Боже, неужто опять гололед? – Оля за суетой с маленьким непоседой даже на улицу ни разу не выглянула.
– Да-да, он самый, – подтвердила женщина, засуетившись возле плиты, и Оля невольно засмотрелась на то, как ловко все получается у Ирина Львовны.
В ее руках дело буквально горело. Минута, и вот уже плита отмыта от молока, вторая минута, и вот чистая кастрюлька с кашей уже стоит на плите, а женщина продолжает кружиться, за всем поспевая, готовя второй завтрак, только уже для Оли.
– Да будет обо мне, – отмахнулась няня. – Как себя чувствуете вы? Тошноты сегодня не было?
Оля отрицательно покачала головой. Подойдя к Матвею, принялась его развлекать, играя и улюлюкая с сынишкой.
– Нет, сегодня все хорошо. Да и ваш чаек с мятой меня, если честно, очень спас, – Оля погладила округлый животик.
Токсикоз при второй беременности был жутчайший, и что самое ужасное, он пришелся именно на второй триместр.
– А где же Леонид Леванович? – как будто между делом поинтересовалась няня.
– А я не знаю, если честно. С утра его не могу найти, – беззаботно пожала плечами Оля, но мельком взглянув на женщину, заметила, как на ее лице проскользнуло волнение.
– А в комнате его нет? – встревоженные нотки в голосе Ирины Львовны немного напрягли Олю.
