Глава 1. Сранное утро.
Солнце уже давно пробивало бабушкины шторы, когда я с протяжным стоном проснулся. В свой единственный выходной за неделю я обычно вставал чуть ли не под вечер. Просыпался поздно потому, что каждый божий раз напивался как срань в надежде, что скину с себя всю грязь за неделю работы. Она у меня была просто ужасной. Мне только стукнуло 19, как умерла бабушка в своей однокомнатной хрущевке. Родители недолго думая сбагрили меня туда со словами:
– Хоть наконец уже поймешь, что пора повзрослеть, да и до универа ближе.
Они меня никогда не любили, содержать конечно содержали, их же все-таки порванный гандон, но с самого детства считали неудачником. И было за что, друзей особо не было, никуда не ходил, ничем не занимался, приходил со школы и шпилил в комп, после 11 класса тоже самое, только с универа, про девушек вообще молчу, никогда не находил общий язык. Сестра родилась, когда мне было 17 и я увидел все то, что не досталось мне. Единственную ласку и любовь я получал от бабушки, но теперь от нее лишь осталась полностью провонявшая корвалолом хата.
Сушняк дико долбил, и я совершил ошибку, подняв с пола открытую банку «Жигулей» и залпом допив.
– Ебучая моча, – подумал я.
Стало только хуже, все выпитое за ночь тут же вежливо попросило съебаться из моего организма, и я пополз на карачках к белому керамическому другу. Достругав, сел рядом на кафель и пытался вспомнить хоть что-то с ночи.
– Нихуяшеньки не помню, после того, как зашли с Ковбоем в бар, полный провал.
Ковбой- это кликуха Витька Чпокина, с такой-то фамилией конечно, можно было бы и получше прозвище придумать. Но у него был свой стиль, от этого и пошло. Он единственный парень с работы, который меня не ненавидел. А ненавидеть меня было за что.
Собравшись с силами, я взял пару тэблов аспирина и запил их, на этот раз уже водой. Ввалился в ванну, включив прохладный душ. Мне потребовалось 10 минут, чтобы прийти более-менее в себя. Вытершись, посмотрел на себя в зеркало. С момента въезда в квартиру бабушки прошло уже три года и перед зеркалом стоял 22-летний парень, жизнь которого за 3 года изменилась так сильно, что, если бы родители узнали, чем я теперь зарабатываю на жизнь, их ебнул бы инфаркт однозначно. Работал я собственно жигалом, шлюхом, проститутом, мальчиком для удовольствий, ублажнителем вечно жрущей щели, кабелем для кошатниц. Называли нас по-разному, но суть была одинаковой:
– МЫ ЕБАЛИ БАБ, И ОНИ НАМ ЗА ЭТО ПЛАТИЛИ!
Для многих мужиков – это кажется работой мечты, но это далеко не так. Поначалу это рай, через месяц это уже кажется адом, у некоторых с первого клиента – уже ад. Одно, но, которое меня удерживало, зарабатывал я просто дохуя. Я не был далеко красавцем, рост 180, вес 70, в связи с работой ходил в зал и выглядел спортивно. Кожа чуть смуглая от природы, так, что в солярий как остальные я не ходил, да и вообще меня вымораживал этот искусственный говенный цвет от УФ ламп, особенно когда кто-то перебирал и ходил как «сникерс». Обычное русское рыло, брюнет, стрижка короткая, но длины вполне хватало, что бы хватались, когда лижешь пизду. Глаза серые, нос средний, бровки домиком, губки бантиком, ямочки на щеках, меня они бесили, но телки от них текли. В общем, оценивали меня как середнячок. Но спрос был. Прозвище мне дали «Штрих». У всех были свои постоянные клиенты, ну а новенькие барышни пробовали нас всех по очереди, но, когда вызывали меня, я перечёркивал всех и очень часто они сразу выбирали меня на постоянку. Иногда, когда кого-то подменял, то и их постоянных забирал. Это был мой стиль, за это меня и ненавидели, все кроме Ковбоя, его фишка была в том, что у него был немного кривой хуй и бабы от него просто орали, когда он их драл раком, кончали за пару минут. Бабы настолько кайфовали, что не замечали, как пердят, один раз на него даже жидким выхлопом ебнуло. Еще он носил кожаные штаны в любую погоду. Зимой он обычно отлеживался по несколько недель, так, как от отрывал кожу со своей мошонки. Трусы он не носил, они его бесили, а резиновая прокладка от ширинки в мороз намертво приклеивалась к его яйцам и ему приходилось ложиться в горячую ванну прямо в них. При всем этом он все равно каждый раз говорил:
